Page 57 - Старик

протестовал против свободы, Лиона больше не существует". Если
казачество
выступает врагом, оно будет уничтожено, как Лион, и на развалинах
Донской
области мы напишем: "Казачество протестовало против революции,
казачества
больше не существует!" Кстати, прекрасная мысль: заселить область
крестьянами Воронежской, Тульской и других губерний..."
"А почему вы так боитесь пули?" - спрашивает Браславский Шуру.
Шура ничего не боится. Каторга научила. Нет в мире ничего, достойного
страха. Он болен. Он катастрофически заболевает, чего пока не знает никто,
свалится к вечеру, сейчас у него жар, горит лицо. Он говорит, что дело не
в страхе пули, а в страхе перед восстанием в тылу красных войск.
Браславский спрашивает: сколько человек расстреляно трибуналом за три
недели? Браславский - маленький, краснолицый, с надутыми щеками
обиженного
мальчика, возраст непонятен, то ли мой ровесник, то ли, может быть, лет
сорока. На нем широкая и нескладно длинная, не по росту кожаная роба,
кожаные автомобильные штаны. Взгляд странный: какой-то сонный,
стоячий.
Что он там видит из-под нависших век? О чем думает? И в то же время
цепкое, клейкое, неотступно всевидящее в этом взгляде. Шура отвечает:
"Одиннадцать".
Глаза Браславского - как две улитки в раковине красно опухших век.
Раковина сжалась, улитки втягиваются вглубь. "Вы знакомы с

директивой?"
Шура: знаком. Смысл директивы: "расказачивание", преследование всех,
кто
имел какое-либо отношение к борьбе с советской властью, расстрел всякого,
у кого обнаружится оружие. Шура, прочитав, сказал: "Ошибка, если не
хуже!
Будем раскаиваться. Но будет поздно". Какие уж там седла, повозки. Это
грозный вызов казакам.
Теперь Шура говорит спокойно: знаком.
"Вы знаете, - говорит Браславский, - что я могу предать вас суду как
саботажников?"
Бычин бубнит, струхнув: "Товарищ, у нас же все сделано, все наготове,
люди дожидаются в залоге, я товарищу Данилову какой раз поднимал
вопрос..."
Удивительно, такой здоровенный, могучий, с бугристыми кулаками и, чуть
на него надавил этот маленький, с сонными глазками, сейчас же отрекается и
выдает!
Все нападают на Шуру. Если б были своевременно истреблены
контрреволюционеры в Старосельской, там не погиб бы товарищ Франц,