Page 114 - Рассказы
P. 114

– У нас бывает. До свиданья. Я к вам еще приду.
                     Спирька, не оглянувшись, вышел из горницы,
                     – Странный парень,– сказала жена после некоторого молчания.
                     – Красивый, ты хотела сказать?
                     – Красивый, да.
                     – Красивый… Знаешь, он влюбился в тебя.
                     – Да?
                     – И тебя, кажется, поскребло по сердцу. Поскребло?
                     – С чего ты взял?
                     – По скребло-о.
                     – Тебе хочется, чтобы поскребло?
                     – А что?.. Только… не получится у тебя.
                     Женщина посмотрела на мужа.
                     – Испугаешься,– сказал тот.– Для этого нужно мужество.
                     – Перестань,– сказала жена серьезно.– Чего ты?
                     – Мужество и, конечно, сила,– продолжал муж,– Надо, так сказать, быть в фс ме. Вот
               он – сумеет. Между прочим, он сидел в тюрьме.
                     – Почему ты решил?
                     – Не веришь? Иди спроси у стариков.
                     – Если тебе нужно, иди спрашивай,
                     – А что?
                     Муж вышел к старикам.
                     Через пять минут вернулся… И с наигранной торжественностью объявил:
                     – Пять лет! В лагерях строгого режима. За грабеж.
                     Отсыревший к вечеру, прохладный воздух хорошо свежил горячее лицо. Спирька шел,
               курил.  Захотелось  вдруг,  чтоб  ливанул  дождь  –  обильный,  чтоб  резалось  небо  огневыми
               зазубринами, гремело сверху… И тогда бы – заорать, что ли.
                     Спирька направился в очередное "логово" – к Нюре Завьяловой.
                     Стукнул в окно.
                     – Ну? – недовольно спросила заспанная Нюра, смутно, белым пятном маяча окном.
                     Спирька молчал, думал про Нюру: один раз, в войну, когда Нюре было двадцать три и
               она была вдовой с двумя маленькими ребятишками, Спирька (ему тогда шел четы надцатый)
               ночью  сбросил  с  воза  в  огород  к  ней  мешок  зерна  (ехали  обозом  в  город  молоть).  Нюре
               стукнул вот в это, кажется, окно и сказал торопливо;
                     – Найди в огороде, у бани… Спрячь подальше!
                     А когда через два дня, тоже ночью, пришел к Нюре, она накинулась на него:
                     – Ты  што,  Спирька,  змей полосатый,  в  тюрьму  меня  захотел  посадить?!  Сам  хочешь
               сытый ходить, а к другим подбрасываешь?..
                     Спирька опупел.
                     – Да не себе я, чего ты разоралась-то!
                     – Кому же?
                     – Тебе. Им же исть надо! – Про детей Нюриных. – Голодные же сидят…
                     Нюра  заревела  коровой,  бросилась  обнимать  Спирьку.  Спирька,  расстроенный,
               матерился.
                     – Ну,  и  вот!.. Будешь  им в  ступке  толочь  да лепешки  в  золе  печь  –  вкуснятина,  сил
               нет…
                     Вот что вспомнилось вдруг.
                     – Чего стоишь-то? – спросила Нюра. – Дверь открыта… Стариков не разбуди.
                     Спирька стоял. Было в его характере какое-то жестокое любопытство: что она сейчас
               будет делать?
                     – Спирька!.. Ну, чего ты?
                     Молчание,
   109   110   111   112   113   114   115   116   117   118   119