Page 74 - Рассказы

прикинул в уме: двадцать восемь плюс три, ну четыре – тридцать один – тридцать два…
Ерунда. Его охватил ужас перед этим мужчиной. Он так в него всмотрелся, что и теперь,
когда его уже не было за столом, видел его как живого: спокойный, умный, веселый… И
доказывает, доказывает, доказывает – надо сажать. Это непостижимо. Как же он потом…
ужинать будет, детишек ласкать, с женой спать?.. Раньше Веня часто злился на людей, но не
боялся их, теперь он вдруг с ужасом понял, что они бывают – страшные. Один раз в жизни
Веню били двое пьяных. Били и как-то подстанывали – от усердия, что ли. Веня долго потом
с омерзением вспоминал не боль, а это вот тихое постанывание после ударов. Но то были
пьяные, безумные… Этот – представительный, образованный, вовсе не сердится, спокойно
убеждает всех, надо сажать. О господи! Теща!.. Теща – змея и дура, она не три года, а готова
пять выхлопотать для зятя, и это можно понять. Она такая-курва. Но этот-то!.. Как же так?
Вене вынесли приговор: два года условно.
За Веню радовавшись.
А Веня шел непривычно задумчивый… Все стоял в глазах тот представительный
мужчина, и Венька все не переставал изумляться… Неужели он все время так делает?
Жить пока Веня пошел к Кольке Волобуеву.
Колька опять предложил выпить, Веня отказался. Рано ушел в горницу, лег на лавку и
все думал, думал.
Какая все-таки жизнь! – в один миг все сразу рухнуло. Да и пропади бы он пропадом,
этот кожан! И что вдруг так уж захотелось купить кожан? Жил без него, ничего, жил бы и
дальше, Сманить надо было Соньку от тещи! Жить отдельно… Правда, она тоже – дура, не
пошла бы против матери. Но о чем бы ни думал Веня в ту ночь, как ни саднила душа, все
вспоминался представительный мужчина – смотрел на Веню сверху, со сцены, не зло, не
кричал… У него поблескивала металлическая штучка на галстуке. Брови у него черные,
густые, чуть срослись не переносице. Волосы гладко причесаны назад, отсвечивают. А
несколько волосиков слились и колечком повисли над лбом и покачивались, вздрагивали,
когда мужчина говорил. Лицо хоть широкое, круглое, но крепкое, а когда он улыбался, на
щеках намечались ямочки…
Утром Веня поехал в рейс, в район.
Выехал рано, только-только встало солнышко. Но было уже тепло, земля не остыла за
ночь.
Веня в дороге всегда успокаивался, о людях начинал думать: будто они, каких знал,
где-то остались далеко и его не касаются. Вспоминал всех, скопом… Думал: сами они там
крепко все запутались, нервничают, много бестолочи. Вчерашнее судилище вспоминалось
как сон, тяжелый, нехороший…
На 27-м километре Веня увидел впереди "Волгу" – стоит, капот задран, а рядом – у
Вени больно екнуло сердце – вчерашний представительный мужчина. Веня почему-то
растерялся, даже газ скинул… И когда представительный мужчина "голоснул" ему, Веня
послушно остановился.
Мужчина поспешно подошел к кабине и заговорил:
– Подбрось, слушай…– И узнал Веню.– О-о,– сказал он, как показалось Вене тоже
несколько растерянно,– старый знакомый!
– Садись! – пригласил Веня, Та некая растерянность, какую он уловил в глазах
представительного мужчины, вмиг вселила в него какую-то нахальную веселость.–
Припухаем?
Представительный мужчина легко сел в кабину и прямо и тоже весело посмотрел на
Веню. И уже через минуту, как поехали, Веня усомнился – не показалось ли ему, что
представительный мужчина поначалу словно растерялся?
– Ну, как? – спросил мужчина.
– Што?
– Настроение-то?.. Я думал, ты запьешь… так на недельку. Прямо скажу тебе, парень:
счастливый билет ты вчера вытянул.