Page 78 - Рассказы

струнам… Заиграл, И в теплую пустоту и сумрак избы полилась тихая светлая музыка
далеких дней молодости. И припомнились другие вечера, и хорошо и грустно сделалось, и
подумалось о чем-то главном в жизни, но так, что не скажешь, что же есть это главное.

Не шей ты мне,
Ма-амынька,
Красный сарафа-ан,

запел тихонечко Антип и кивнул Марфе. Та поддержала:

Не входи, родимая,
Попусту
В изъян…

Пели ни так чтобы очень стройно, но обоим сделалось удивительно хорошо. Вставали в
глазах забытые картины, То степь открывалась за родным селом, то берег реки, то
шепотливая тополиная рощица припоминалась, темная и немножко жуткая… И было что-то
сладко волнующее во всем этом. Не стало осени, одиночества, не стало денег, хомутов…
Потом Антип заиграл веселую. И пошел по избе мелким бесом, игриво виляя
костлявыми бедрами.

Ох, там, ри-та-там,
Ритатушеньки мои!
Походите, погуляйте,
Па-ба-луй-тися!

Он стал подпрыгивать. Марфа засмеялась, потом всплакнула, но тут же вытерла слезы
и опять засмеялась.
– Хоть бы уж не выдрючивался, господи!.. Ведь смотреть не на что, а туда же.
Антип сиял. Маленькие умные глазки его светились озорным блеском.

Ох, Марфа моя,
Ох, Марфынька,
Укоряешь ты меня за напраслинку!

– А помнишь, Антип, как ты меня в город на ярманку возил? Антип кивнул головой.

Ох, помню, моя,
Помню, Марфынька!
Ох, хаханечки, ха-ха,
Чечевика с викою!

– Дурак же ты, Антип! – ласково сказала Марфа,– Плетешь черт те чего.

Ох, Марфушечка моя,
Радость всенародная…

Марфа так и покатилась:
– Ну, не дурак ли ты, Антип!

Ох, там, ри-та-там,
Ритатушеньки мои!