Page 602 - Тихий Дон

— Так вот, убили его…
— В бою?
— Как сказать… Темная история, и правды не скоро дознаешься. Он же по моему
приказу при обозе находился. Ну и вроде не заладил с казаками. За Дударевкой бой
завязался, обоз, при котором он ездил, от линии огня в двух верстах был. Он, Георгидзе-то,
сидел на дышлине брички (так казаки мне рассказывали), и, дескать, шалая пуля его
чмокнула в песик. И не копнулся вроде… Казаки, сволочи, должно быть, убили…
— И хорошо сделали, что убили!
— Да оставь ты! Будет тебе путаться.
— Ты не серчай. Это я шутейно.
— Иной раз шутки у тебя глупые проскакивают… Ты — как бык: где жрешь, там и
надворничаешь. По-твоему, что же, следует офицеров убивать? Опять «долой погоны»? А за
ум тебе взяться не пора, Григорий? Хромай, так уж на одну какую-нибудь!
— Не сепети, рассказывай!
— Нечего рассказывать! Понял я, что убили казаки, поехал туда и погутарил с ними по
душам. Так и сказал: «За старое баловство взялись, сукины сыны? А не рано вы опять начали
офицеров постреливать? Осенью тоже их постреливали, а посля, как сделали вам закрутку, и
офицеры понадобились. Вы же, говорю, сами приходили и на коленях полозили: „Возьми на
себя команду, руководствуй!“ А зараз опять за старое?» Ну, постыдил, поругал. Они
отреклись: мол, «сроду мы его не убивали, упаси бог!». А по глазам ихним б… вижу — они
ухондокали! Чего же ты с них возьмешь? Ты им мочись в глаза, а им все — божья роса. —
Кудинов раздраженно скомкал ремешок, покраснел. Убили знающего человека, а я без него
зараз как без рук. Кто план накинет? Кто посоветует? С тобой вот так только погутарим, а
как дело до стратегии-тактики дошло, так и оказываемся мы вовзят негожими. Петро
Богатырев, спасибо, прилетел, а то словом перекинуться не с кем бы… Э, да ну, к черту,
хватит! Вот в чем дело: если наши от Донца фронт не порвут, то нам тут не удержаться.
Решено, как и раньше говорили, всею тридцатитысячной армией идти на прорыв. Если тебя
собьют — отступай до самого Дона. От Усть-Хопра до Казанской очистим им правую
сторону, пороем над Доном траншеи и будем обороняться.
В дверь резко постучали.
— Войди. Кто там? — крикнул Кудинов.
Вошел комбриг-6 Богатырев Григорий. Крепкое красное лицо его блестело потом,
вылинявшие русые брови были сердито сдвинуты. Не снимая фуражки с мокрым от пота
верхом, он присел к столу.
— Чего приехал? — спросил Кудинов, посматривая на Богатырева со сдержанной
улыбкой.
— Патронов давай.
— Дадены были. Сколько же тебе надобно? Что у меня тут, патронный завод, что ли?
— А что было дадено? По патрону на брата? В меня смалят из пулеметов, а я только
спину гну да хоронюсь. Это война? Это — одно… рыдание! Вот что!..
— Ты погоди, Богатырев, у нас тут большой разговор, — но, видя, что Богатырев
поднимается уходить, добавил: — Постой, не уходи, секретов от тебя нету… Так вот,
Мелехов, если уж на этой стороне не удержимся, то тогда идем на прорыв. Бросаем всех, кто
не в армии, бросаем все обозы, пехоту сажаем на брички, берем с собой три батареи и
пробиваемся к Донцу. Тебя мы хотим пустить головным. Не возражаешь?
— Мне все равно. А семьи наши как же? Пропадут девки, бабы, старики.
— Уж это так. Лучше пущай одни они пропадают, чем всем нам пропадать.
Кудинов, опустив углы губ, долго молчал, а потом достал из стола газету.
— Да, ишо новость: главком приехал руководить войсками. Слухом пользовались, что
зараз в Миллерове, не то в Кантемировке. Вот как до нас добираются!
— На самом деле? — усомнился Григорий Мелехов.
— Верно, верно! Да вот, почитай. Прислали мне казанцы. Вчера утром за