Page 216 - Избранное

об Аполлоне Перепенчуке, и будет наше повествование.
А вот Федор Перепенчук… Вся сила его личности была в том, что не от бедности, не от
катастроф и коллизий он пришел к своим мыслям, нет, мысли его родились путем зрелого,
логического размышления значительного человека. О нем не только что рассказ написать, о
нем целые тома сочинений написать можно было бы. Но только не каждый писатель взялся
бы исполнить труд этот. Не каждый бы мог быть биографом и, так сказать, жизнеописателем
дел и мыслей этого выдающегося человека. Тут потребовался бы сочинитель величайшего
ума и огромной эрудиции, а также и знание мельчайших вещей и вещичек — и о
происхождении человека, и о зарождении вселенной, и всякие философские воззрения,
теория относительности и другие там разные теории, и где какая звезда расположена, и даже
хронология исторических событий, — все это потребовалось бы для изучения личности
Федора Перепенчука.
И в этом отношении Аполлону Перепенчуку ни в какой мере с ним не сравняться.
Аполлон Перепенчук был прямо-таки перед ним пустяковый человек, дрянцо даже…
Не в обиду будет сказано его родственникам. А впрочем, родственников по прямой линии у
него и не осталось, разве что тетка его по отцу, Аделаида Перепенчук. Ну, да и та в изящной
словесности, пожалуй что, ничего не понимает. Пущай обижается.
Приятелей у него тоже не осталось. Да у таких людей, как Федор и Аполлон
Перепенчуки, и не могло быть приятелей. У Федора никогда не было, а Аполлон растерял их,
как впал в нищету.
И какой это мог быть приятель у Федора Перепенчука, ежели людей он не любил,
презирал, вернее — образ своей жизни вел замкнутый, строгий даже, и с людьми если и
разговаривал, то для того, чтобы механически высказать накопившиеся воззрения, а не затем,
чтобы услышать возгласы одобрения и критику.
Да и кто, какой человек величайшего ума смог бы ответить на его гордые мысли:
"Для чего существует человек? Есть ли в жизни у него назначение, и если нет, то не
является ли жизнь, вообще говоря, отчасти бессмысленной?"
Конечно, какой-нибудь приват-доцент или профессор сказал бы с неприятной
легкостью, что человек существует для дальнейшей культуры и для счастья вселенной. Но
все это туманно и неясно, и простому человеку даже приходят на мысль разные
удивительные вещи для чего, скажем, существует жук или кукушка, которые явно никакой
пользы не приносят, а тем более для дальнейшей культуры, и в какой мере жизнь человека
важнее жизни кукушки, птицы, которая могла бы и не жить, и мир от этого бы не изменился.
Но тут нужно гениальное перо и огромные знания, чтобы хоть отчасти отразить
величественные замыслы Федора Перепенчука.
И, может, и не следовало бы тревожить тень замечательного человека, если б в свое
время отчасти не дошел бы до этих мыслей ученик до духу и дальний его родственник —
Аполлон Семенович Перепенчук, тапер, музыкант и свободный художник, проживавший на
Большой Проломной улице.
Он проживал на этой улице за несколько лет до войны я революции.
Слово это — тапер — ничуть для человека не унизительно. Правда, некоторые люди, и
в том числе — сам Аполлон Семенович Перепенчук, до некоторой степени стеснялись
произносить это слово на людях, а в особенности в дамском обществе, превратно полагая,
что дамы от этого конфузятся И если Аполлон Семенович и называл себя тапером, то
непременно с прибавлением артист, свободный художник или еще как-нибудь по иному. Но
это несправедливо.
Тапер — это значит музыкант, пианист, но пианист, стесненный в материальных
обстоятельствах и вынужденный оттого искусством своим забавлять веселящихся людей.
Профессия эта не столь ценна, как, скажем, театр или живопись, однако и это есть
подлинное искусство. Конечно, существует в этой профессии множество еле пых старичков
и глухонемых старушек, которые снижают искусство это до обыкновенного ремесла,
бессмысленно ударяя по клавишам пальцами, наигрывая разные там польки, полечи и