Page 239 - Избранное

И действительно, к моменту развернувшихся событий был он мужчина хоть куда в
свои неполные тридцать два года.
Он много и часто гулял по улицам и, размахивая палкой, сбивал по дороге цветы, или
траву, или даже листья. Иногда присаживался на скамейку бульвара и бодро дышал полной
грудью, счастливо улыбаясь.
О чем он думал и какие исключительные идеи осеняли его голову — никому не
известно. Может, он и ни о чем не думал. Может, он просто проникался восторгом своего
законного существования. Или скорей всего думал, что ему совершенно необходимо
переменить квартиру.
И в самом деле: он жил у Волосатова, у дьякона живой церкви, и, в силу своего
служебного положения, весьма беспокоился жить у лица, столь политически запачканного.
Он много раз спрашивал, не знает ли кто, ради бога, какой-нибудь новой квартиренки
или комнаты, так как он не в силах более жить у служителя определенного культа.
И наконец кто-то по доброте душевной сосватал ему небольшую, в две квадратные
сажени, комнату. Это было как раз в доме уважаемых Рундуковых. Былинкин немедленно же
переехал. Сегодня он осмотрел комнату и завтра с утра въехал, наняв для этой цели водовоза
Никиту.
Отцу дьякону ни с какой стороны не нужен был этот Былинкин, однако, видимо,
уязвленный в неясных, но отличных своих чувствах, дьякон страшным образом ругался и
даже грозил при случае набить Былинкину морду. И когда Былинкин складывал свое добро
на телегу, дьякон стоял у окна и громко искусственно хохотал, желая этим показать полное
свое равнодушие к отъезду.
Дьяконица же выбегала время от времени во двор и, кидая на телегу какую-нибудь
вещь, кричала:
— Скатертью дорожка. Камнем в воду. Не задерживаем.
Собравшаяся публика и соседи с удовольствием хохотали, прозрачно намекая на ихние
будто бы любовные отношения. Об этом автор не берется утверждать. Не знает. Да и не
желает заводить излишних сплетен в изящной литературе.
Комната Былинкину, Василию Васильевичу, была сдана без всякой корысти и даже без
особой на то нужды. Вернее, старуха Дарья Васильевна Рундукова побаивалась, как бы из-за
жилищного кризиса ихнюю квартирку не уплотнили бы вселением какого-нибудь грубого и
лишнего элемента.
Былинкин этим обстоятельством несколько даже воспользовался. И, проходя мимо
беккеровского рояля, сердито покосился на него и с неудовольствием заметил, что этот
инструмент, вообще говоря, лишнее и что сам он, Былинкин, человек тихий и потрясенный
жизнью, побывавший на двух фронтах и обстрелянный артиллерией, не может переносить
лишних мещанских звуков.
Старуха обиженно сказала, что у них сорок лет стоит этот рояльчик и для
былинкинских прихотей не могут они его сломать или выдернуть из пего струны и педали, и
тем более что Лизочка Рундукова обучается игре на инструменте и, может быть, это у ней
основная цель к жизни.
Былинкин сердито отмахнулся от старухи, заявив, что это он говорит в форме
деликатной просьбы, а отнюдь но в виде строгого приказания.
На что старуха, крайне обидевшись, расплакалась и чуть было вовсе не отказала от
комнаты, если б не подумала о возможности вселения со стороны.
Былинкин переехал утром и до вечера кряхтел в своей комнате, устанавливая и
прибирая все по своему столичному вкусу.
Два или три дня прошли тихо и без особых перемен. Былинкин ходил на службу,
возвращался поздно и долго ходил по комнате, шаркая войлочными туфлями.
Вечером жевал что-то и наконец засыпал, слегка похрапывая и вереща носом.
Лизочка Рундукова эти два дня ходила несколько притихшая и много раз
расспрашивала свою мамашу, а также и Мишку Рундукова о том, какой это Былинкин на