Page 250 - Избранное

Однако Володин не подтвердил этих хозяйственных надежд — он мотался целые дни
напролет невесть где и даже сам в ночное время иной раз трезвонил и тем самым вносил в
дом полное беспокойство и дезорганизацию.
Фотограф Патрикеев очень от этих дел грустил и расстраивал свое здоровье, и даже,
иной раз, вскакивая ночью в кальсонах, ужасно как ругался, называя его прохвостом,
золотопогонником и бывшим беспорточным барином.
Однако Володин не более как через полгода начал всетаки приносить явную выгоду
своему патрону. Правда, под конец, когда он уже съехал с его квартиры и благополучно
женился.
Дело в том, что еще в мелком своем возрасте он имел некоторую склонность и любовь
к художественному рисованию. И, будучи абсолютно крошкой, он любил марать
карандашом и красками разные картинки и рисуночки.
И в настоящее время это художественное дарование ему неожиданно пригодилось.
Сначала шутя, а после более серьезно он стал помогать фотографу Патрикееву,
ретушируя ему снимки и пластинки.
Разные приходящие барышни обязательно требовали прилично заснятого лица, без
складок, морщин, угрей и прочих досадных особенностей, которые, к сожалению, имелись в
натуральном человеческом виде.
Эти угри и бутоны Володин зарисовывал карандашом, ловко кладя тени и просветы на
заснягые личности.
В короткое время Володин сделал в этой области изрядный успех и даже стал
подрабатывать себе деньги, сердечно радуясь такому обороту дела.
И, научившись этому хитрому искусству, он понял, что занял в жизни определенную
позицию и что с этой позиции его выбить довольно затруднительно и даже почти что
невозможно. Ибо для этого потребуется уничтожение всех фотографий, категорическое
запрещение жителям сниматься на карточку или же полное отсутствие фотографической
бумаги на рынке.
Но, к сожалению, жизнь обернулась так выгодно только после того, как Володин
сделал решительный шаг — он женился на одной гражданке, никак еще не предполагая, что
его искусство даст полную возможность стать на ноги самостоятельно.
И, живя у фотографа и не имея пока никаких особых перспектив, он естественным
образом кидал взоры на окружающих людей, и в особенности, конечно, на дам и на женщин,
которые могли бы подать ему руку помощи, дружбы и участия.
И такая дама нашлась и откликнулась на призыв гибнущего человека.
Это была жилица из соседнего дома, Маргарита Васильевна Гопкис.
Она занимала целую квартиру, проживая там совместно со своей младшей сестрицей
Лелей, которая, в свою очередь, была замужем за братом милосердия, товарищем
Сыпуновым.
Эти две сестрицы были довольно еще молоденькие, и занимались они пошивкой
рубашек, кальсон и прочих гражданских предметов.
Они этим занимались в силу необходимости. И не на такую ничтожную судьбу они
рассчитывали, заканчивая до революции свое высшее образование в женской гимназии.
Получив такое приличное образование, они, естественно, мечтали зажить достойным
образом, выйдя замуж за исключительных мужчин или за профессоров, которые окружили
бы ихнюю жизнь роскошью, баловством и красивыми привычками.
Но жизнь между тем проходила. Бурные годы революции не дозволяли подолгу
осматриваться и кидать якорь в том месте, в котором желательно.
И вот младшая сестрица Леля, погоревав о превратностях судьбы, выходит поскорее
замуж за Сыпунова, совершенно грубого, небритого субъекта брата милосердия, вернее
санитара из юродской больницы.
А старшая сестрица, Маргариточка, вздыхая о невозможном, прогоревала все сроки и к
тридцати годам, спохватившись, начала метаться туда и назад, желая заполучить в мужья