Page 256 - Избранное

мне придется босиком ходить по дорогам и просить себе пропитание, уважаемый товарищ.
Барышня глядела на него выпуклыми стеклянными глазами, туго соображая, что
происходит.
А он нес околесицу и закидывал свою даму картинами бедности, неуютности и
предстоящей нужды.
После, перед прощанием, они оба старались смягчить эту небольшую грубую сценку и,
гуляя минут десять, беседовали о самых посторонних и даже поэтических вещах. Однако
беседа у них не клеилась. И они расстались, она — удивленная и непонимающая, а он — все
более и более уверенный в ее тонких расчетах и соображениях.
И, вернувшись в свою пустую проходную комнату, Володин лег на диван и старался
разобраться в чувствах и пожеланиях барышни. "Ловко сработано, — думал он, — поддела
карася! Небось удивилась, когда про бедность услышала".
Нет, он еще поглядит, какая такая любовь. Может быть, просто расчет.
И, хотя у него не было точной и полной уверенности в ее расчетах, однако он думал
так, желая поскорей услышать ее слова и уверения в обратном. Настоящая любовь не
останавливается при виде бедности и нищеты. И если она его любит, она возьмет его за руку
и скажет ему разные слова, мол, об чем речь, об чем беспокойство? Ваша бедность не пугает
меня, будем работать и к чемунибудь стремиться.
Так раздумывая, он лежал в беспокойстве и нерешимости. Как вдруг на лестнице
позвонили. Это звонил брат милосердия Сыпунов, который суровым тоном попросил его
следовать за собой на нейтральное место, во двор, чтобы там, на свободе, побеседовать о
происшедших делах и поступках.
Беспокоясь и не смея отказываться, Володин надел шляпу и спустился во двор.
Там уже стояла вся семья, оживленно беседуя и горячась.
Не теряя драгоценного времени и слов, брат милосердия Сыпунов подошел к Володину
и ударил его булыжником, весом, вероятно, побольше фунта.
Володин не успел отдернуть голову, он только мотнулся в сторону и тем самым
несколько ослабил удар. Булыжник, скользнув по шляпе, слегка рассек ухо и кожу щеки.
Володин, закрыв руками лицо, бросился назад. И тотчас ему вдогонку полетело еще
два-три камня, пущенных энергичной рукой защитника слабых женщин. Володин одним
духом взмахнул по лестнице и поспешно закрыл за собой дверь.
Брат милосердия кинулся за ним и некоторое время из хулиганских побуждений бил
ногами в дверь, приглашая Володина выйти и поговорить еще раз, но уже более спокойно и
без мордобития.
Володин, зажав рукой раненое ухо, стоял за дверью, удерживая дыхание. Сердце его
отчаянно колотилось. Испуг сковал ему ноги.
Брат милосердия, поколотив еще в дверь, сказал, что если так пойдет, то его, подлеца,
схватят всей семьей и обольют серной кислотой. Если, конечно, он не одумается и не
вернется к исполнению своих обязанностей.
Побитый и потрясенный, Володин лежал на диване, думая, что все рухнуло и все
погибло.
Он не видел никакого утешения. Даже любовь была теперь под сомнением. Его
чувство, было обмануто и оскорблено грубым расчетом и соображением.
И, подумав об этом, Володин снова стал сомневаться, так ли это.
Ну, а если это не так, то он пойдет к ней и целиком убедится.
Да, он пойдет к ней и все скажет. Он скажет, что жизнь обостряется, что он с
опасностью для своей жизни идет к намеченным идеалам, но зато она должна знать,
окончательно и раз навсегда, что он ничего буквально не имеет. Он нищий, без куска хлеба и
без всякой работы. Хочет она — пущай на риск выходит замуж за такого. Не хочет —
пожмем друг другу ручки и разойдемся, как в море корабли.
Он хотел было тотчас побежать к ней, чтоб доложить ей эти последние слова, но было
уже поздно, и он, сняв окровавленный пиджак, промыл под краном свое разорванное ухо и,