Page 296 - Избранное

И вот, увы, этому магическому предмету, слишком действовавшему на наше мягкое,
как воск, воображение и имеющему столь поразительные свойства, достойные сказки,
нанесены у нас тяжедые раны. И что из этого будет и получится, лично нам пока в полной
мере и до конца неизвестно.
Однако мы думаем, что ничего плохого, кроме хорошего, не произойдет. И, быть
может, счастье еще озарит нашу горестную жизнь.
4. Вот, если, предположим, какое-нибудь, ну, я не знаю, какое-нибудь там разумное
счущество, ну, предположим, с Марса или там с Юпитера, завенет, допустим, ненадолго, на
нашу скромную землю, — существо это, не привыкшее к нашим земным делам, до
крайности изумится течению нашей земной жизни.
Конечно, хочетсяч думать, что это разумное существо в первую очередь и хотя бы
ввиду обширности наших полей и равнин завернет или упадет именно к нам. И тогда его
изумление не будет столь грандиозно.
Но, если оно, допустимм, по неопытности, или там из крайнего любопятства или, чего
доброго, из желания, в силу своей порочности, порезвится, завернет сначала в одну из
европейских стран, расчитывая там отвести свою душеньку, то оно, непривычное к таким
видам, до крайности поразится в первое же мгновенье.
5. Вот, предположим, существо это опустилось, или, придерживаясь более земных
понятий, скажем — упало на своем летательном аппарате куда-нибудь, ну, там, поблизости
какого-нибудь мирового города, где, так сказать, блеск, треск и иммер элеган.
Сверкают, предположим, лампионы. Вырываются к нему лучи реклам. Блестит на
облаках всем на удивленье какая-нибудь там световая бутылка с шампанским. Пробка у ней
нарочно выскакивает. Световые бразги блестят. Внизу гремит музыка. Поезд грохочет.
Визжит там, я извиняюсь, какой-нибудь человичишко,которому отхватили полноги. Сок
течет… Автомобиль едет, до отказу заполненный шикарными дамами. они с хохотом и
прибаутками едут куда-нибудь, там, ну, я не знаю — в оперу или кабаре, повеселиться.
Бравый полисмен оживленно отдает им честь… Где-томило поют… Где-то раздается
выстрел… Где-то плачут, охают и танцуют.
6. Одним словом, грохот, треск, и блеск ошеломляют наше приезжее существо, которое
тем не менее бесстрашно устремляется вперед, чтоб посмотреть на невиданное дотоле
зрелище.
Смешавшись с толпой, наше странное существо идет, предположим, на своих кривых
ножках по главной улице.
Ротик у него открыт, глазенки вращаются туда и сюда, в сердце, если имеется таковое,
неясная тревога сменяется сожалением, что сдуру оставлено насиженное место, и вот — не
угодно ли, может быть, черт знает что сейчас произойдет.
И вдруг существо видит: подъезжает к подъезду какой-нибудь шикарный мотор.
7. Три швейцара стремительно выбегают и с превеликим почтением открывают дверцы.
И любопытные, затаив дыхание, смотрят на того, кто сейчас оттуда вылезет.
И вдруг из авто, наклонив головку, выпархивает, вообразите себе, этакая куколка,
крайне миловидная, красивенькая дама, такая прелесная, как может представить себе
праздничная фантазия мужчины. В одной руке у нее крошечный песик, дрожащий
черненький фокстерьер, в другой ручке — кулек с фруктами — ну, там персики, ананасы и
груши.
Она выпрыгивает из авто с крайне беспомощными словами: "Ах, упаду!" или "Ах,
Алексис, ну где же та наконец!"
И вот вслед за ней, кряхтя, вылезает Алексис на своей хромой ноге. Этакое,
представьте себе, грубое животное, этакая у нег морда — нос кривой, одной скулы нету, и из
глаза гной течет. Нет, он дет модно и элегантно, но сразу видать, что это ему никак не
помогает, а напротив того, усиливает его крайне безобразный вид.
8. И вот все ему тем не менее кланяются в три погибели, все на него восторженно
смотрят. Шепот восторга и почтения пробегает по рядам.