Page 76 - Вечера на хуторе близ Диканьки
P. 76
достану в кармане гвоздь! — Тут он заложил назад руку — и хвать чёрта за хвост.
— Вишь, какой шутник! — закричал, смеясь, чёрт. — Ну, полно, довольно уже шалить!
— Постой, голубчик! — закричал кузнец, — а вот это как тебе покажется? — При сём слове
он сотворил крест, и чёрт сделался так тих, как ягнёнок. — Постой же, — сказал он, стаскивая
его за хвост на землю, — будешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и
честных христиан! — Тут кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял руку
для крестного знамения.
— Помилуй, Вакула! — жалобно простонал чёрт, — всё, что для тебя нужно, всё сделаю,
отпусти только душу на покаяние: не клади на меня страшного креста!
— А, вот каким голосом запел, немец проклятый! теперь я знаю, что делать. Вези меня сей
же час на себе! слышишь, неси, как птица!
— Куда? — произнёс печальный чёрт.
— В Петембург, прямо к царице!
И кузнец обомлел от страха, чувствуя себя подымающимся на воздух.
Долго стояла Оксана, раздумывая о странных речах кузнеца. Уже внутри её что-то говорило,
что она слишком жестоко поступила с ним. Что, если он в самом деле решится на что-нибудь
страшное? «Чего доброго! может быть, он с горя вздумает влюбиться в другую и с досады
станет называть её первою красавицею на селе? Но нет, он меня любит. Я так хороша! он
меня ни за что не променяет; он шалит, прикидывается. Не пройдёт минут десять, как он,
верно, придёт поглядеть на меня. Я в самом деле сурова. Нужно ему дать, как будто нехотя,
поцеловать себя. То-то он обрадуется!» И ветреная красавица уже шутила с своими
подругами.
— Постойте, — сказала одна из них, — кузнец позабыл мешки свои; смотрите, какие
страшные мешки! Он не по-нашему наколядовал: я думаю, сюда по целой четверти барана
кидали; а колбасам и хлебам, верно, счёту нет. Роскошь! целые праздники можно
объедаться.
— Это Кузнецовы мешки? — подхватила Оксана. — Утащим скорее их ко мне в хату и
разглядим хорошенько, что он сюда наклал.
Все со смехом одобрили такое предложение.
— Но мы не поднимем их! — закричала вся толпа вдруг, силясь сдвинуть мешки.
— Постойте, — сказала Оксана, — побежим скорее за санками и отвезём на санках!
И толпа побежала за санками.
Пленникам сильно прискучило сидеть в мешках, несмотря на то, что дьяк проткнул для себя
пальцем порядочную дыру. Если бы ещё не было народу, то, может быть, он нашёл бы
средство вылезть; но вылезть из мешка при всех, показать себя насмех… это удерживало
его, и он решился ждать, слегка только покряхтывая под невежливыми сапогами Чуба. Чуб
сам не менее желал свободы, чувствуя, что под ним лежит что-то такое, на котором сидеть
страх было неловко. Но как скоро услышал решение своей дочери, то успокоился и не хотел
уже вылезть, рассуждая, что к хате своей нужно пройти по крайней мере шагов с сотню, а
может быть, и другую. Вылезши же, нужно оправиться, застегнуть кожух, подвязать пояс —
Page 76/115
