Page 160 - Робинзон Крузо

с ним. И все же в те минуты, когда моя душа жаждала мести и ум был

полон кровожадных планов избиения отвратительных, пожирающих друг
друга выродков, ужас при виде страшных следов кровавой расправы
человека с человеком несколько глушил мою злобу.
Место для засады было наконец найдено, то есть, собственно говоря, я
подыскал два укромных местечка: с одного из них я предполагал стрелять в
дикарей, другое же должно было служить мне пунктом для
предварительных наблюдений. Это был выступ на склоне холма, откуда я
мог, оставаясь невидимым, следить за каждой приближавшейся к острову
лодкой. Завидев издали пирогу с дикарями, я мог, прежде чем они успели
бы высадиться, незаметно пробраться в ближайший лесок. Там в одном
дереве было такое большое дупло, что я легко мог в нем спрятаться. Сидя в
этом дупле, я мог отлично наблюдать за дикарями и, улучив момент, когда
они столпятся в кучу и будут, таким образом, представлять удобную
мишень, стрелять, но без промаха, так, чтобы уложить первым же
выстрелом трех-четырех человек.
Как только было выбрано место засады, я стал готовиться к походу. Я

тщательно осмотрел и привел в порядок свои пистолеты, оба мушкета и
охотничье ружье. Мушкеты я зарядил семью пулями каждый: двумя
большими кусками свинца и пятью пистолетными пулями; в охотничье
ружье я всыпал хорошую горсть самой крупной дроби. Затем я заготовил
пороху и пуль еще для трех зарядов и собрался в поход.
Когда мой план кампании был окончательно разработан и даже
неоднократно приведен в исполнение в моем воображении, я начал
ежедневно совершать экскурсии к вершине холма, который находился
более чем в трех милях от моего замка. Я целыми часами смотрел, не видно
ли в море каких-нибудь судов и не подходит ли к острову пирога с
дикарями. Месяца два или три я самым добросовестным образом отправлял
мою караульную службу, но наконец это мне надоело, ибо за все три месяца
ни разу не увидел ничего похожего на лодку не только у берега, но и на

всем пространстве океана, какое можно охватить глазом через подзорную
трубу.
До тех пор, пока я аккуратно посещал свой наблюдательный пост, мое
воинственное настроение не ослабевало, и я не находил ничего
предосудительного в жестокой расправе, которую собирался учинить.
Избиение двух-трех десятков почти безоружных людей казалось мне делом
самым обыкновенным. Ослепленный негодованием, которое породило в
моей душе отвращение к противоестественным нравам местного
населения, я даже не задавался вопросом, заслуживают ли они такой кары.