Page 43 - Робинзон Крузо

поднеся меня еще ближе к берегу, она не увлекла меня за собой в своем

обратном движении к морю.
Набежавшая волна скрыла меня футов на двадцать – тридцать под
водой. Я чувствовал, как меня подхватило и долго, с неимоверной силой и
быстротой несло к берегу. Я задержал дыхание и поплыл по течению, изо
всех сил помогая ему. Я уже почти задыхался, как вдруг почувствовал, что
поднимаюсь кверху; вскоре, к великому моему облегчению, мои руки и
голова оказались над водой, и хотя я мог продержаться на поверхности не
больше двух секунд, однако успел перевести дух, и это придало мне силы и
мужества. Меня снова захлестнуло, но на этот раз я пробыл под водой не
так долго. Когда волна разбилась и пошла назад, я не дал ей увлечь себя
обратно и скоро почувствовал под ногами дно. Я простоял несколько
секунд, чтобы отдышаться, и, собрав остаток сил, снова опрометью
пустился бежать к берегу. Но и теперь я еще не ушел от ярости моря: еще
два раза оно меня нагоняло, два раза меня подхватывало волной и несло все
вперед, так как в этом месте берег был очень отлогий.
Последний вал едва не оказался для меня роковым: подхватив меня, он

вынес, или, вернее, бросил, меня на скалу с такой силой, что я лишился
чувств и оказался совершенно беспомощным: удар в бок и в грудь совсем
отшиб у меня дыхание, и если б море снова подхватило меня, я бы
неминуемо захлебнулся. Но я пришел в себя как раз вовремя: увидев, что
сейчас меня опять накроет волной, я крепко уцепился за выступ скалы и,
задержав дыхание, решил переждать, пока волна не схлынет. Так как ближе
к земле волны были уже не столь высоки, то я продержался до ее ухода.
Затем я снова пустился бежать и очутился настолько близко к берегу, что
следующая волна хоть и перекатилась через меня, но уже не могла
поглотить и унести обратно в море. Пробежав еще немного, я, к великой
моей радости, почувствовал себя на суше, вскарабкался на прибрежные
скалы и опустился на траву. Здесь я был в безопасности: море не могло
достать до меня.

Очутившись на земле целым и невредимым, я поднял взор к небу,
возблагодарив Бога за спасение моей жизни, на что всего лишь несколько
минут тому назад у меня почти не было надежды. Я думаю, что нет таких
слов, которыми можно было бы изобразить с достаточной яркостью
восторг души человеческой, восставшей, так сказать, из гроба, и я ничуть
не удивляюсь тому, что, когда преступнику, уже с петлей на шее, в тот
самый миг, как его должны вздернуть на виселицу, объявляют
помилование, – повторяю, я не удивляюсь, что при этом всегда
присутствует и врач, чтобы пустить ему кровь, иначе неожиданная радость