Page 18 - Белый пудель

голыми коленками. Белокурые волосы, все в крупных локонах, растрепались у него небрежно
по плечам. Следом за мальчиком выбежало еще шесть человек: две женщины в фартуках;
старый толстый лакей во фраке, без усов и без бороды, но с длинными седыми
бакенбардами; сухопарая, рыжая, красноносая девица в синем клетчатом платье; молодая,
болезненного вида, но очень красивая дама в кружевном голубом капоте и, наконец, толстый
лысый господин в чесунчовой паре и в золотых очках. Все они были сильно встревожены,
махали руками, говорили громко и даже толкали друг друга. Сразу можно было догадаться,
что причиной их беспокойства является мальчик в матросском костюме, так внезапно
вылетевший на террасу.

Между тем виновник этой суматохи, ни на секунду не прекращая своего визга, с разбегу
повалился животом на каменный пол, быстро перекатился на спину и с сильным
ожесточением принялся дрыгать руками и ногами во все стороны. Взрослые засуетились
вокруг него. Старый лакей во фраке прижимал с умоляющим видом обе руки к
накрахмаленной рубашке, тряс своими длинными бакенбардами и говорил жалобно:

– Батюшка барин!.. Николай Аполлонович!.. Не извольте огорчать маменьку-с – встаньте…
Будьте столь добренькие – выкушайте-с. Микстурка очень сладенькая, один суроп-с.
Извольте подняться…

Женщины в фартуках всплескивали руками и щебетали скоро-скоро подобострастными и
испуганными голосами. Красноносая девица кричала с трагическими жестами что-то очень
внушительное, но совершенно непонятное, очевидно на иностранном языке. Рассудительным
басом уговаривал мальчика господин в золотых очках; при этом он наклонял голову то на
один, то на другой бок и степенно разводил руками. А красивая дама томно стонала,
прижимая тонкий кружевной платок к глазам:

– Ах, Трилли, ах, Боже мой!.. Ангел мой, я умоляю тебя. Послушай же, мама тебя умоляет.
Ну, прими же, прими лекарство; увидишь, тебе сразу-сразу станет легче: и животик пройдет и
головка. Ну, сделай это для меня, моя радость! Ну, хочешь, Трилли, мама станет перед тобой
на колени? Ну вот, смотри, я на коленях перед тобой. Хочешь, я тебе подарю золотой? Два
золотых? Пять золотых, Трилли? Хочешь живого ослика? Хочешь живую лошадку?.. Да
скажите же ему что-нибудь, доктор!..

– Послушайте, Трилли, будьте же мужчиной, – загудел толстый господин в очках.

– Ай-яй-яй-я-а-а-а! – вопил мальчик, извиваясь по балкону и отчаянно болтая ногами.

Несмотря на свое крайнее волнение, он все-таки норовил попадать каблуками в животы и в
ноги возившихся вокруг него людей, которые от этого, впрочем, довольно ловко уклонялись.

Сергей, долго глядевший с любопытством и удивлением на эту сцену, тихонько толкнул
старика в бок.

– Дедушка Лодыжкин, что же это такое с ним? – спросил он шепотом. – Никак, драть его
будут?

– Ну вот, драть… Такой сам всякого посекет. Просто – блажной мальчишка. Больной, должно
быть.

– Шамашедчий? – догадался Сергей.

– А я почем знаю. Тише!..

– Ай-яй-а-а! Дряни! Дураки!.. – надрывался все громче и громче мальчик.

– Начинай, Сергей. Я знаю! – распорядился вдруг Лодыжкин и с решительным видом

Page 18/111