Page 4 - Лошадиная фамилия

писатель и удивительный человек был Чехов, как любил он свою родину, простых русских
людей. «Как богата Россия хорошими людьми», – говорил он.

И сам Чехов был вот таким хорошим человеком русской земли, скромным, большим
тружеником, одним из самых любимых писателей России. Но если кто-нибудь при нем
заговаривал об этом, он смущенно улыбался и уверял, что он самый обыкновенный
«добросовестный литератор», что ему надо еще много учиться, больше путешествовать.
Путешествовал он очень много: бывал за границей, знал Крым, Кавказ, объездил всю
Украину. Он говорил, что писатель должен хорошо знать свою родину, всегда узнавать новые
места, новых людей. И он решил ехать на остров Сахалин, посмотреть, как живут там люди, –
в те годы Сахалин был местом ссылки. Путешествие предстояло трудное. Сибирской
железной дороги еще не было, и Чехову пришлось плыть по рекам на пароходах, трястись в
тарантасе по «убийственным дорогам» несколько тысяч верст. Чем ближе подъезжал он к
Сахалину, тем больше восхищался дикой природой края и всё время жалел, что не поехал с
ним друг его, художник Левитан, которого он считал лучшим пейзажистом.

На Сахалине Чехов пробыл всего три месяца и за это время проделал огромную работу:
объездил все поселения, заходил во все избы, разговаривал с жителями, переписал все
население острова – десять тысяч карточек, заполненных рукой Чехова, хранятся в музеях и
архивах писателя. В Москву вернулся он усталый, больной, но очень довольный своей
поездкой. Через несколько лет появилась книга «Остров Сахалин»; до Чехова никто никогда
не писал такой суровой правды о тогдашнем «сахалинском аде».

Шли годы.

Чехов неутомимо работал, писал рассказы, повести, пьесы, снова мечтал о поездках по
стране. Но он уже давно был тяжело болен туберкулезом легких, и врачи запретили ему
путешествовать, жить на севере.

И вот Чехов с матерью и сестрой в Ялте. Сестра, та самая маленькая Маша, за которую он
студентом платил в гимназию, теперь взрослая. Очень рано поняла она, какой
замечательный писатель Чехов, беззаветно любила брата и делала все, чтобы он мог
спокойно жить и работать. Отца уже не было в живых. Чеховы жили на окраине Ялты, в
белом двухэтажном доме. Вокруг пустырь, камни, чертополох. С ранней весны Чехов работал
на пустыре: сажал деревья, разбивал цветники – ему нравилось украшать землю. «Ведь
здесь же до меня был пустырь и нелепые овраги, все в камнях и чертополохе, – говорил он, –
а я вот пришел и сделал из этой дичи культурное, красивое место… Знаете ли… через триста
– четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад, и жизнь будет тогда необыкновенно
легка и удобна». Но Чехов тосковал по северу, по мокрым полям и перелескам, по
обрывистым берегам, заросшим кустарником. Тосковал по Москве, по людям, по
Художественному театру, где в эти годы шли его пьесы, по жене – артистке Ольге
Леонардовне Книппер. «Приходится делать над собою усилие, чтобы жить здесь изо дня в
день и не роптать на судьбу», – писал он.

В ялтинском доме всегда было много посетителей. Часто приезжали поговорить,
посоветоваться с любимым писателем те простые русские люди, о которых он так много
писал, – учителя, врачи, ученые… Однажды Чехов пришел с прогулки очень веселый, это с
ним редко случалось в последние годы. «У меня была сейчас чудесная встреча! – сказал он.
– На набережной вдруг подходит ко мне офицер-артиллерист, совсем молодой еще,
подпоручик. «Вы Антон Павлович Чехов?» – «Да, это я. Что вам угодно?» – «Извините меня
за навязчивость, но мне так давно хочется пожать вашу руку!» И покраснел. Такой чудесный
малый, и лицо милое. Пожали мы друг другу руки и разошлись».

Так часто совсем незнакомые люди благодарили Чехова за ту радость, которую доставляли
им его рассказы.

Page 4/30