Page 9 - Лошадиная фамилия

– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две
звезды имею.

Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны
широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился,
сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный
подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки
своего мундира…

– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг
вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.

– Ну полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к
чему тут это чинопочитание!

– Помилуйте… Что вы-с… – захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое
внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше
превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом…

Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько
благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он
отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.

Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «Хи-хи-хи!»
Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно
ошеломлены.

Смерть чиновника

В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор[4], Иван Дмитрии Червяков, сидел
во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и
чувствовал себя наверху блаженства. Но вдруг… В рассказах часто встречается это «но
вдруг». Авторы правы: жизнь так полна внезапностей! Но вдруг лицо его поморщилось, глаза
подкатились, дыхание остановилось… Он отвел от глаз бинокль, нагнулся и… апчхи!!!
Чихнул, как видите. Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и
полицеймейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают. Червяков нисколько не
сконфузился, утерся платочком и, как вежливый человек, поглядел вокруг себя: не
обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханьем? Но тут уж пришлось сконфузиться. Он
увидел, что старичок, сидевший впереди него, в первом ряду кресел, старательно вытирал
свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то. В старичке Червяков узнал статского
генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения.

«Я его обрызгал! – подумал Червяков. – Не мой начальник, чужой, но все-таки неловко.
Извиниться надо».

Page 9/30