Page 12 - Повести Белкина

судорожной веселости. Мрачная бледность, сверкающие глаза и густой

дым, выходящий изо рту, придавали ему вид настоящего дьявола. Прошло
несколько минут, и Сильвио прервал молчание.
– Может быть, мы никогда больше не увидимся, – сказал он мне, –
перед разлукой я хотел с вами объясниться. Вы могли заметить, что я мало
уважаю постороннее мнение; но я вас люблю и чувствую: мне было бы
тягостно оставить в вашем уме несправедливое впечатление.
Он остановился и стал набивать выгоревшую свою трубку; я молчал,
потупя глаза.
– Вам было странно, – продолжал он, – что я не требовал
удовлетворения от этого пьяного сумасброда Р***. Вы согласитесь, что,
имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках, а моя почти
безопасна: я мог бы приписать умеренность одному моему великодушию,
но не хочу лгать. Если б я мог наказать Р***, не подвергая вовсе моей
жизни, то я б ни за что не простил его.
Я смотрел на Сильвио с изумлением. Таковое признание совершенно
смутило меня. Сильвио продолжал.

– Так точно: я не имею права подвергать себя смерти. Шесть лет тому
назад я получил пощечину, и враг мой еще жив.
Любопытство мое сильно было возбуждено.
– Вы с ним не дрались? – спросил я. – Обстоятельства, верно, вас
разлучили?
– Я с ним дрался, – отвечал Сильвио, – и вот памятник нашего
поединка.
Сильвио встал и вынул из картона красную шапку с золотою кистью, с
[3]
галуном (то, что французы называют bonnet de police ); он ее надел; она
была прострелена на вершок ото лба.
– Вы знаете, – продолжал Сильвио, – что я служил в *** гусарском
полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду
это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был
первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного
Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались
поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом.
Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые,
смотрели на меня, как на необходимое зло.
Я спокойно (или беспокойно) наслаждался моею славою, как
определился к нам молодой человек богатой и знатной фамилии (не хочу
назвать его). Отроду нe встречал счастливца столь блистательного!
Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную,