Page 45 - Повести Белкина

Барышня-крестьянка

Во всех ты, Душенька, нарядах хороша.

Богданович

В одной из отдаленных наших губерний находилось имение Ивана
Петровича Берестова. В молодости своей служил он в гвардии, вышел в
отставку в начале 1797 года, уехал в свою деревню и с тех пор оттуда не
выезжал. Он был женат на бедной дворянке, которая умерла в родах, в то
время как он находился в отъезжем поле. Хозяйственные упражнения скоро
его утешили. Он выстроил дом по собственному плану, завел у себя
суконную фабрику, утроил доходы и стал почитать себя умнейшим
человеком во всем околодке, в чем и не прекословили ему соседи,
приезжавшие к нему гостить с своими семействами и собаками. В будни

ходил он в плисовой куртке, по праздникам надевал сертук из сукна
домашней работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме
«Сенатских ведомостей». Вообще его любили, хотя и почитали гордым. Не
ладил с ним один Григорий Иванович Муромский, ближайший его сосед.
Этот был настоящий русский барин. Промотав в Москве большую часть
имения своего и на ту пору овдовев, уехал он в последнюю свою деревню,
где продолжал проказничать, но уже в новом роде. Развел он английский
сад, на который тратил почти все остальные доходы. Конюхи его были
одеты английскими жокеями. У дочери его была мадам англичанка. Поля
свои обрабатывал он по английской методе,

Но на чужой манер хлеб русский не родится,

и несмотря на значительное уменьшение расходов, доходы Григорья
Ивановича не прибавлялись; он и в деревне находил способ входить в
новые долги; со всем тем почитался человеком не глупым, ибо первый из
помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский
совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым. Из
людей, осуждавших его, Берестов отзывался строже всех. Ненависть к
нововведениям была отличительная черта его характера. Он не мог
равнодушно говорить об англомании своего соседа и поминутно находил