Page 49 - Повести Белкина

познакомиться… Ах, Настя! Знаешь ли что? Наряжусь я крестьянкою!

– И в самом деле; наденьте толстую рубашку, сарафан, да и ступайте
смело в Тугилово; ручаюсь вам, что Берестов уж вас не прозевает.
– А по-здешнему я говорить умею прекрасно. Ах, Настя, милая Настя!
Какая славная выдумка! – И Лиза легла спать с намерением непременно
исполнить веселое свое предположение.
На другой же день приступила она к исполнению своего плана,
послала купить на базаре толстого полотна, синей китайки и медных
пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила за
шитье всю девичью, и к вечеру все было готово. Лиза примерила обнову и
призналась пред зеркалом, что никогда еще так мила самой себе не
казалась. Она повторила свою роль, на ходу низко кланялась и несколько
раз потом качала головою, наподобие глиняных котов, говорила на
крестьянском наречии, смеялась, закрываясь рукавом, и заслужила полное
одобрение Насти. Одно затрудняло ее: она попробовала было пройти по
двору босая, но дерн колол ее нежные ноги, а песок и камушки показались
ей нестерпимыми. Настя и тут ей помогла: она сняла мерку с Лизиной ноги,

сбегала в поле к Трофиму-пастуху и заказала ему пару лаптей по той мерке.
На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Весь дом еще спал.
Настя за воротами ожидала пастуха. Заиграл рожок, и деревенское стадо
потянулось мимо барского двора. Трофим, проходя перед Настей, отдал ей
маленькие пестрые лапти и получил от нее полтину в награждение. Лиза
тихонько нарядилась крестьянкою, шепотом дала Насте свои наставления
касательно мисс Жаксон, вышла на заднее крыльцо и через огород
побежала в поле.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали
солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть,
роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой
веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а
летела. Приближаясь к роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза

пошла тише. Здесь она должна была ожидать Алексея. Сердце ее сильно
билось, само не зная почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши
проказы, составляет и главную их прелесть. Лиза вошла в сумрак рощи.
Глухой, перекатный шум ее приветствовал девушку. Веселость ее притихла.
Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности. Она думала… но
можно ли с точностию определить, о чем думает семнадцатилетняя
барышня, одна, в роще, в шестом часу весеннего утра? Итак, она шла,
задумавшись, по дороге, осененной с обеих сторон высокими деревьями,
как вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее. Лиза испугалась и