Page 24 - В дурном обществе

Я пошел тихо и часто оглядывался, ожидая, что Валек меня догонит; однако я успел взойти
на гору и подошел к часовне, а его всё не было. Я остановился в недоумении: передо мной
было только кладбище, пустынное и тихое, без малейших признаков обитаемости, только
воробьи чирикали на свободе да густые кусты черемухи, жимолости и сирени, прижимаясь к
южной стене часовни, о чем-то тихо шептались густо разросшеюся темной листвой.

Я оглянулся кругом. Куда же мне теперь идти? Очевидно, надо дождаться Валека. А пока я
стал ходить между могилами, присматриваясь к ним от нечего делать и стараясь разобрать
стертые надписи на обросших мхом надгробных камнях. Шатаясь таким образом от могилы к
могиле, я наткнулся на полуразрушенный просторный склеп. Крыша его была сброшена или
сорвана непогодой и валялась тут же. Дверь была заколочена. Из любопытства я приставил к
стене старый крест и, взобравшись по нему, заглянул внутрь. Гробница была пуста, только в
середине пола была вделана оконная рама со стеклами, и сквозь эти стекла зияла темная
пустота подземелья.

Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна, на гору вбежал
запыхавшийся и усталый Валек. В руках у него была большая еврейская булка, за пазухой
что-то оттопырилось, по лицу стекали капли пота.

— Ага! — крикнул он, заметив меня. — Ты вот где. Если бы Тыбурций тебя здесь увидел,
то-то бы рассердился! Ну, да теперь уж делать нечего… Я знаю, ты хлопец хороший и никому
не расскажешь, как мы живем. Пойдем к нам!

— Где же это, далеко? — спросил я.

— А вот увидишь. Ступай за мной.

Он раздвинул кусты жимолости и сирени и скрылся в зелени под стеной часовни; я
последовал туда за ним и очутился на небольшой плотно утоптанной площадке, которая
совершенно скрывалась в зелени. Между стволами черемухи я увидел в земле довольно
большое отверстие с земляными ступенями, ведущими вниз. Валек спустился туда,
приглашая меня за собой, и через несколько секунд мы оба очутились в темноте, под
зеленью. Взяв мою руку, Валек повел меня по какому-то узкому сырому коридору, и, круто
повернув вправо, мы вдруг вошли в просторное подземелье.

Я остановился у входа, пораженный невиданным зрелищем. Две струи света резко лились
сверху, выделяясь полосами на темном фоне подземелья; свет этот проходил в два окна,
одно из которых я видел в полу склепа, другое, подальше, очевидно, было пристроено таким
же образом; лучи солнца проникали сюда не прямо, а прежде отражались от стен старых
гробниц; они разливались в сыром воздухе подземелья, падали на каменные плиты пола,
отражались и наполняли всё подземелье тусклыми отблесками; стены тоже было сложены из
камня; большие широкие колонны массивно вздымались снизу и, раскинув во все стороны
свои каменные дуги, крепко смыкались кверху сводчатым потолком. На полу, в освещенных
пространствах, сидели две фигуры. Старый «профессор», склонив голову и что-то бормоча
про себя, ковырял иголкой в своих лохмотьях. Он не поднял даже головы, когда мы вошли в
подземелье, и если бы не легкие движения руки, то эту серую фигуру можно было бы принять
за фантастическое каменное изваяние.

Под другим окном сидела с кучкой цветов, перебирая их, по своему обыкновению, Маруся.
Струя света падала на ее белокурую головку, заливала ее всю, но, несмотря на это, она
как-то слабо выделялась на фоне серого камня странным и маленьким туманным пятнышком,
которое, казалось, вот-вот расплывется и исчезнет. Когда там, вверху, над землей, пробегали
облака, затеняя солнечный свет, стены подземелья тонули совсем в темноте, как будто
раздвигались, уходили куда-то, а потом опять выступали жесткими, холодными камнями,
смыкаясь крепкими объятиями над крохотною фигуркой девочки. Я поневоле вспомнил слова

Page 24/41