Page 103 - Евпатий Коловрат

один бок.

— Что здесь? — устав ломать голову, спросил Пёс-Людоед у смиренно улыбающегося и
рассматривающего узоры ковра купца.

И не поверил ушам, услышав ответ:

— Это страна россов. Вы называете их урусутами.

Непобедимый не знал, что подумать. Этого не может быть! Такого просто не бывает!

Сон?

А ночной гость продолжал:

— Синими нитями вышита река, которую вы называете Идель. Пуговицы — города. Белые
пуговицы — города, где сидят великие росские архонты… то есть ханы. Красные — там, где
сидят младшие ханы. В городах, меченных чёрной пуговицей, ханов нет. Бисер вокруг
городов — это войско, которое они могут выставить. Каждая бисеринка — сотня. Бисер между
городов обозначает дни дороги, за которые ваше войско сможет пройти от одного к другому.
Жёлтые бисеринки — летом, синие — зимой.

Непобедимый взял вышитый плат в руки. Сжал его так, что бисеринки вдавились в кожу.

Нет, это не сон.

— Кто ты? — глухо спросил он у торговца.

И услышал в ответ:

— Непобедимый может называть своего слугу Анапосопос.

— Повернись! — хрипло потребовал Непобедимый. — Повернись, покажи мне спину!

Называвший себя Анапосопосом ничем не выказал удивления, поднялся на ноги и
повернулся вокруг оси. Спина была на месте, печень и потроха не просвечивали в огромную
дыру, как то, говорят старики, бывает у иных ночных гостей, приходящих с дарами, что
оборачиваются потом большой бедой.

— Сядь, — проговорил Непобедимый, не спуская глаза с ночного гостя. Тот опустился на
кошму, глядя всё так же почтительно — только лицо текло и менялось, и Пёс-Людоед
невольно подумал, что никогда не запомнит его, не узнает в толпе. — Что ты хочешь за свой
товар?

— Пока — немного, — позволил себе улыбнуться странный торговец. — Ты ещё не видел,
будет ли тебе толк от этого. Поэтому я возьму всего лишь семь серебряных пай-дзе.

Непобедимый не колебался ни одного удара сердца. На этом полотне была вышита жизнь,
победа и слава его воспитанника.

Неотлучный Найма явился на зов отца с сундучком в руках. Семь серебряных дощечек с
одинаковой вязью уйгурских букв «Вечною силою неба, имя хана да будет свято. Кто не
повинуется, должен быть убитым, умереть», с луной на одном боку и солнцем — на другом,
перешли из толстых пальцев Пса-Людоеда в тонкие длинные пальцы ночного гостя.

Прибрав их за пазуху, человек, называвший себя Анапосопосом, поклонился:

— А теперь я прошу у Непобедимого дозволения удалиться. Когда небу будет угодно, мы

Page 103/125