Page 20 - Евпатий Коловрат
P. 20
— Вотчину мы тебе выделим на Осетре, под городцом, где сядет князь Федор. Не обидим,
пожалуем и землей и живностью. По большой вешней воде пойдут к тебе в вотчину
мастеровые люди, начнут рубить хоромы и службы по твоему указу. На обзаведение не
пожалеем казны. Ты же служи моему сыну верно.
Истома опустился на одно колено и чуть обнажил меч.
Юрий перекрестил его, потом поднял за обе руки и поставил с собою рядом.
В горницу внесли уставленный блюдами и ковшами стол.
Красная горка
Начиналась весна.
По ночам лучисто горели звезды, мороз потрескивал в углах терема, и озябшие сторожа на
городских стенах перекликались редко. А утром за рекой ослепительно сверкали на солнце
снега, над рыжими дорогами тяжело летали грачи, крыши с грохотом и звоном роняли
подтаявшие сосули; на резные подоконники часто садились вертлявые синички…
В тереме было не по-зимнему шумно и протяжно скрипели двери. Когда распахнулась дверь
на крыльцо, со двора доносило пение петухов, звон бадейки водовоза, редкий лай
разомлевших на припеке псов.
Евпраксия целыми днями сидела на изразцовой лежанке, тихая и грустная. Когда к ней
обращались с вопросами, она отворачивала лицо в сторону, и на ресницах у нее вспыхивали
мелкие слезинки.
В эти дни вспоминались Евпраксии Чернигов, отчий терем, широкие виды из окна на Десну.
Она ясно слышала голоса младших братьев и сестер…
Евпраксия чувствовала себя здесь одинокой птицей в клетке.
Долго плакала она тогда, прося отца отказать рязанскому свату и не отсылать ее из
Чернигова в глухую приокскую даль. Ей непонятны были речи князя-отца о том, что нужно
ему крепить дружбу с Рязанью, что, выйдя за рязанского княжича, она послужит родному
городу и всему княжеству. Евпраксии горько думалось тогда: отец за что-то прогневался на
нее и безжалостно выталкивает из родного дома, обрекает на бесконечную печаль-тоску…
Легче ей стало после того, как сват рязанского князя поднес ей богатые дары. По окончании
обряда Ополоница задержался в тереме и приблизился к Евпраксии. Седой воин глянул в
прекрасное лицо княжны своими большими добрыми глазами и вдруг заговорил с ней просто
и задушевно.
Он рассказал ей о Рязани, о храбром княжиче Федоре Юрьевиче, который скоро станет
князем всей Рязанской земли.
— Не бойся, лебедь белая, светлая Евпраксеюшка. В холе и почете будешь жить у своего
нареченного. Чист душою Федор и ласков. Я это знаю, потому что пестун я ему сызмальства.
И поверила Евпраксия Ополонице, поверила и расцвела вновь.
Знала княжна, что сватал ее Истома Тятев, и замирало у нее сердце от мысли встать рядом с
Page 20/96
