Page 6 - Евпатий Коловрат

малое. Сына готовить на княженье надо, а кому доверишь это? Няньки и мамки ослабят у
мальчонки душу, время же наше требует от князя силы духа и ратной доблести.

Ополоница поднял на князя свои задумчивые серые глаза.

Князь отнял из ковша, стер с усов бражную пену и вдруг положил свою маленькую сильную
руку на плечо воину и сказал:

— Возьми сына моего на уход и выучку, Ополоница. Тебе только могу я препоручить моего
первенца.

Воин встал и тяжело прошелся по горенке. Под его шагами заныли рубленые половицы.
Князь провожал его ожидающим взглядом.

Наконец Ополоница остановился перед Юрием и тихо выговорил:

— Великую честь оказываешь ты мне, княже, но и не малый будет с меня спрос…

— Возьми моего Федора! — еще раз попросил князь.

— Возьму, Юрий Игоревич. Только дай ты мне полную в его науке свободу. Как сына стану
жалеть я княжича, но трудным искусом придет он к своей зрелости и ко княжению. Будет он
воин, людям своим судья и защитник, княжеству рязанскому мудрый устроитель.

— Будь по-твоему! — И князь обнял воина.

Было это незадолго до весеннего праздника Ярилы. Княжичу Федору исполнилось в ту зиму
двенадцать лет. Это не по годам рослый, но тонкий в кости, светловолосый и голубоглазый
юноша. Федор играл с дворовыми ребятишками в писанки. Пунцовые, лазоревые,
изумрудные и золотые яйца катались по тонким дощечкам и то откатывались по луговинке в
сторону, то наскакивали на чужие яйца, сталкивались, и тогда — чья взяла: либо бита, либо
цела.

Федор проигрывал уже второй карман писанок, когда его покликал с крыльца терема отрок:

— Князь-батюшка зовет к себе в горницу, княжич!

Федор вытер пыльные ладони о полы камчатого кафтанчика, поправил сбившуюся на потный
лоб шапочку и побежал к крыльцу. Он был напуган нечаянным зовом. Его редко допускали в
большую горницу, и теперь он подумал, что батюшка недоволен им и строго накажет.

Но лицо Юрия было благодушно. Не поднимаясь с низкой резной скамьи, он поманил к себе
сына, взял его за плечи и поставил перед собой.

— Полно быть тебе с мамками, Федя. Ты уж большой стал. Отныне перейдешь жить к воинам
и отрокам, и вот тебе наставник и пестун.

Юрий повернул голову. Федор посмотрел туда же и увидел отделившегося от изразцового
угла печки Ополоницу. Тот поклонился Федору, не сводя с него веселых серых глаз.

— Во всем слушайся его, Федя, как слушался бы меня. И почитай паче всех. — И князь слегка
подтолкнул Федора в сторону Ополоницы.

Воин взял княжича за руку, а другой рукой, шершавой и теплой, погладил его спутанные и
влажные волосы:

— Мы сдружимся, княже. Неволить Федора я не стану.

Page 6/96