Page 62 - Повести Древней Руси

руку просунуть, и так принимал пищу. И так подвизался он лет семь, не выходя на свет,
никогда не ложась на бок, но, сидя, спал немного. И однажды по обычаю с наступлением
вечера, стал класть поклоны и петь псалмы по полуночи; когда же уставал, сидел на своем
сиденье. Однажды, когда он так сидел по обыкновению и погасил свечу, внезапно свет
воссиял в пещере, как от солнца, точно глаза вынимая у человека. И подошли к нему двое
юношей прекрасных, и блистали лица их, как солнце, и сказали ему: „Исакий, мы – ангелы, а
там идет к тебе Христос, пади и поклонись ему». Он же, не поняв бесовского наваждения и
забыв перекреститься, встал и поклонился, точно Христу, бесовскому действу. Бесы же
закричали: „Наш ты, Исакий, уже!». И, введя его в кельицу, посадили и стали сами садиться
вокруг него, и была полна келья его и весь проход пещерный. И сказал один из бесов,
называемый Христом: „Возьмите сопели, бубны и гусли и играйте, пусть нам Исакий
спляшет». И грянули бесы в сопели, и в гусли, и в бубны, и стали им забавляться. И, утомив
его, оставили его еле живого и ушли, так надругавшись над ним. На другой день, когда
рассвело и подошло время вкушения хлеба, подошел Антоний, как обычно, к оконцу и сказал:
„Господи, благослови, отче Исакий». И не было ответа; и сказал Антоний: „Вот, он уже
преставился». И послал в монастырь за Феодосием и за братией. И, прокопав там, где был
засыпан вход, вошли и взяли его, думая, что он мертв; вынесли и положили его перед
пещерою. И увидели, что он жив. И сказал игумен Феодосий, что „случилось это от бесовского
действа». И положили его на постель, и стал прислуживать ему Антоний. В то время
случилось прийти князю Изяславу из Польши, и начал гневаться Изяслав на Антония из-за
Всеслава. И Святослав, прислав, ночью отправил Антония в Чернигов. Антоний же, придя в
Чернигов, возлюбил Болдины горы; выкопав пещеру, там и поселился. И существует там
монастырь святой Богородицы на Болдиных горах и до сего дня. Феодосий же, узнав, что
Антоний отправился в Чернигов, пошел с братией, и взял Исакия, и принес его к себе в келью,
и ухаживал за ним, ибо был он расслаблен телом так, что не мог сам ни повернуться на
другую сторону, ни встать, ни сесть, но лежал на одном боку и постоянно мочился под себя,
так что от мочения и черви завелись у него под бедрами. Феодосий же сам своими руками
умывал и переодевал его и делал так в течение двух лет. То было дивное чудо, что в течение
двух лет тот ни хлеба не вкусил, ни воды, ни овощей, никакой иной пищи, ни языком не
проглаголал, но нем и глух лежал два года. Феодосий же молился Богу за него и молитву
творил над ним день и ночь, пока тот на третий год не заговорил и не начал слышать, и на
ноги вставать, как младенец, и стал ходить. Но не стремился посещать церковь, силою
притаскивали его к церкви и так понемногу приучили его. И затем научился он на трапезу
ходить, и сажали его отдельно от братии, и клали перед ним хлеб, и не брал его, пока не
вкладывали его в руки ему. Феодосий же сказал: „Положите хлеб перед ним, но не
вкладывайте его в руки ему, пусть сам ест»; и тот неделю не ел и, только понемногу
оглядевшись, стал откусывать хлеб; так научился он есть, и так избавил его Феодосий от
козней дьявольскиx. Исакий же опять стал придерживаться воздержания жестокого. Когда же
скончался Феодосий и на его месте был Стефан, Исакий сказал: „Ты уже было прельстил
меня, дьявол, когда я сидел на одном месте; а теперь я уже не затворюсь в пещере, но
одержу над тобой победу, ходя по монастырю». И облекся в власяницу, а на власяницу надел
свиту из грубой ткани и начал юродствовать и помогать поварам, варя на братию. И, приходя
на заутреню раньше всех, стоял твердо и неподвижно. Когда же наступала зима и морозы
лютые, стоял в башмаках с протоптанными подошвами, так что примерзали ноги его к камню,
и не двигал ногами, пока не отпоют заутреню. И после заутрени шел в поварню и приготовлял
огонь, воду, дрова, и затем приходили прочие повара из братии. Один же повар, по имени
тоже Исакий, в насмешку сказал Исакию: „Вон там сидит ворон черный, ступай возьми его».
Исакий же поклонился ему до земли, пошел, взял ворона и принес ему при всех поварах, и те
ужаснулись и поведали о том игумену и братии, и стала братия почитать его. Он же, не желая
славы человеческой, начал юродствовать и пакостить стал то игумену, то братии, то
мирянам, так что некоторые и били его. И стал ходить по миру, также юродствуя. Поселился
он в пещере, в которой жил прежде, – Литаний уже умер к тому времени, – и собрал к себе
детей, и одевал их в одежды чернеческие, и принимал побои то от игумена Никона, то от
родителей тех детей. Он же все то терпел, выносил побои, и наготу, и холод, днем и ночью. В

Page 62/97