Page 24 - Преступление и наказание

руками. На ней было шелковое, из легкой материи («матерчатое») платьице, но тоже как-то
очень чудно надетое, едва застегнутое и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное;
целый клок отставал и висел болтаясь. Маленькая косыночка была накинута на обнаженную
шею, но торчала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла нетвердо, спотыкаясь и
даже шатаясь во все стороны. Эта встреча возбудила, наконец, всё внимание Раскольникова.
Он сошелся с девушкой у самой скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась на нее,
в угол, закинула на спинку скамейки голову и закрыла глаза, по-видимому от чрезвычайного
утомления. Вглядевшись в нее, он тотчас же догадался, что она совсем была пьяна. Странно
и дико было смотреть на такое явление. Он даже подумал, не ошибается ли он. Пред ним
было чрезвычайно молоденькое личико, лет шестнадцати, даже, может быть, только
пятнадцати, — маленькое, белокуренькое, хорошенькое, но всё разгоревшееся и как будто
припухшее. Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за другую,
причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам, очень плохо
сознавала, что она на улице.
Раскольников не сел и уйти не хотел, а стоял перед нею в недоумении. Этот бульвар и
всегда стоит пустынный, теперь же, во втором часу и в такой зной, никого почти не было. И
однако ж в стороне, шагах в пятнадцати, на краю бульвара, остановился один господин,
которому, по всему видно было, очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то
целями. Он тоже, вероятно, увидел ее издали и догонял, но ему помешал Раскольников. Он
бросал на него злобные взгляды, стараясь, впрочем, чтобы тот их не заметил, и нетерпеливо
ожидал своей очереди, когда досадный оборванец уйдет. Дело было понятное. Господин этот
был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с молоком, с розовыми губами и с усиками, и
очень щеголевато одетый. Раскольников ужасно разозлился; ему вдруг захотелось как-
нибудь оскорбить этого жирного франта. Он на минуту оставил девочку и подошел к
господину.
— Эй вы, Свидригайлов!29Вам чего тут надо? — крикнул он, сжимая кулаки и смеясь
своими запенившимися от злобы губами.
— Это что значит? — строго спросил господин, нахмурив брови и свысока
удивившись.
— Убирайтесь, вот что!
— Как ты смеешь, каналья!..
И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками, не рассчитав даже
и того, что плотный господин мог управиться и с двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-
то крепко схватил его сзади, между ними стал городовой.
— Полно, господа, не извольте драться в публичных местах. Вам чего надо? Кто
таков? — строго обратился он к Раскольникову, разглядев его лохмотья.
Раскольников посмотрел на него внимательно. Это было бравое солдатское лицо с
седыми усами и бакенами и с толковым взглядом.
— Вас-то мне и надо, — крикнул он, хватая его за руку. — Я бывший студент,
Раскольников… Это и вам можно узнать, — обратился он к господину, — а вы пойдемте-ка,
я вам что-то покажу…
И, схватив городового за руку, он потащил его к скамейке.
— Вот, смотрите, совсем пьяная, сейчас шла по бульвару: кто ее знает, из каких, а не
похоже, чтоб по ремеслу. Вернее же всего где-нибудь напоили и обманули… в первый раз…
понимаете? да так и пустили на улицу. Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как
оно надето: ведь ее одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки,
мужские. Это видно. А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться
хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой, сейчас, пьяную-то,
себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она
в таком состоянии, — завезти куда-нибудь… И уж это наверно так: уж поверьте, что я не
ошибаюсь. Я сам видел, как он за нею наблюдал и следил, только я ему помешал, и он теперь
всё ждет, когда я уйду. Вон он теперь отошел маленько, стоит, будто папироску