Page 24 - Ариэль

Несколько лет назад умер старый клиент Бодена и Хезлона — богатый землевладелец и
фабрикант баронет сэр Томас Гальтон. После него остались малолетние дети — Аврелий и
его сестра Джейн. По завещанию все огромное недвижимое имущество Томаса Гальтона и
львиная доля движимого переходила к его сыну Аврелию; опекунами до совершеннолетия
наследников назначались Боден и Хезлон. Для них эта опека была настоящим золотым дном.
Они так ловко распоряжались имуществом вместе с членами опекунского совета, что из года
в год приумножали свое собственное состояние. Но их мысль не могла примириться с тем,
что при наступлении совершеннолетия наследников этот источник дохода должен иссякнуть
и к Аврелию перейдет хотя и сильно уменьшившееся, но все же еще значительное состояние.
В случае смерти Аврелия до достижения им совершеннолетия имущество перешло бы по
наследству к его сестре Джейн, а она была старше своего брата, и конец опеки наступил бы
еще раньше — по достижении ею совершеннолетия. Поэтому для ловких опекунов самым
выгодным выходом было положение, при котором Аврелий продолжал бы жить, но оказался
недееспособным и по достижении совершеннолетия. Юридически это было бы возможно в
том случае, если бы Аврелий оказался душевнобольным и был признан таковым
установленным порядком. К этому и были направлены усилия Бодена и Хезлона. Они уже не
раз помещали своих подопечных в дома для умалишенных, где подкупленные ими врачи
умело делали из нормальных детей душевнобольных людей. Однако это обходилось
недешево. В мадрасской школе Дандарат оказались более покладистые люди, результат же,
как было известно Бодену и Хезлону, получался тот же. Мадрасская школа представляла и ту
выгоду, что Индия была далеко и потому опекунские власти, с которыми, впрочем, Боден и
Хезлон жили в ладу, и, главное, подрастающая Джейн не могли бы следить за судьбой
Аврелия. И он в раннем детстве был отвезен самим Боденом в Дандарат. Но так как эта
школа официально не существовала, то в опекунских отчетах фигурировала мифическая
школа-санаторий для нервнобольных детей. Бланки, подписи и отчеты этой школы
фабриковались Дандаратом.

В Дандарате мистер Боден, привезя маленького Аврелия, имел продолжительную
беседу с директором школы Пирсом-Бхаравой, дав ему указания: жизнь и физическое
здоровье Аврелия Гальтона должны быть сохранены во что бы то ни стало. Что же касается
нервной системы и психики, то они должны быть предельно расшатаны. Общеевропейского
образования Аврелию ни в каком случае не давать. Умственно не развивать. Никаких
практических знаний, никакого знакомства с жизнью. Если не удастся свести с ума, держать
его по крайней мере в состоянии инфантилизма — детской стадии развития.
Пирс быстро понял, чего от него требуют, и обещал создать из Аврелия классического
идиота. Не так быстро, но все же сговорились и о деньгах.
Вполне удовлетворенный, Боден вернулся в Лондон. Весь отчет компаньону о поездке
состоял из двух слов: «Олл райт!» — и Хезлон больше ни о чем не спрашивал.
Пирс два раза в год присылал Бодену и Хезлону официальные отчеты для опекунского
совета и неофициальные донесения. Вначале они были очень утешительные. Но затем
начали появляться такие фразы: «Ариэль-Аврелий, к сожалению, оказался
трудновоспитуемым», — и компаньоны прекрасно понимали, что это значит.
Но они не теряли надежды. На худой конец, если Аврелий и не станет умалишенным,
то все же нетрудно будет получить признание его недееспособности. Боден и Хезлон в
каждом отчете опекунскому совету писали об умственной отсталости, дефективности своего
опекаемого. Когда же он предстанет совершеннолетним детиной с пушком на губах перед
врачебной экспертизой, опекунским советом и судом и не в состоянии будет ответить на
обычные вопросы: «Какой сегодня день, какого месяца, сколько вам лет, какой вы
национальности, вероисповедания» и тому подобное и на каждый вопрос будет неизменно
отвечать: «Я не знаю», — его слабоумие будет очевидно для всех. Остальное докончат