Page 94 - Рассказы. Повести. Пьесы

походка? Откуда тяжелая, красивая поступь? Откуда эта начальническая вибрация в голосе,
откуда все эти «что‑с», «н‑да‑с» и «батенька»?
Ольга Михайловна вспомнила, как она, чтобы не скучать одной дома, в первые месяцы
замужества ездила в город на съезд, где иногда вместо ее крестного отца, графа Алексея
Петровича, председательствовал Петр Дмитрич. На председательском кресле, в мундире и с
цепью на груди, он совершенно менялся. Величественные жесты, громовый голос,
«что‑с», «н‑да‑с», небрежный тон… Всё обыкновенное человеческое,
свое собственное, что привыкла видеть в нем Ольга Михайловна дома, исчезало в величии, и
на кресле сидел не Петр Дмитрич, а какой‑то другой человек, которого все звали
господином председателем. Сознание, что он — власть, мешало ему покойно сидеть на
месте, и он искал случая, чтобы позвонить, строго взглянуть на публику, крикнуть… Откуда
брались близорукость и глухота, когда он вдруг начинал плохо видеть и слышать и,
величественно морщась, требовал, чтобы говорили громче и поближе подходили к столу. С
высоты величия он плохо различал лица и звуки, так что если бы, кажется, в эти минуты
подошла к нему сама Ольга Михайловна, то он и ей бы крикнул: «Как ваша фамилия?»
Свидетелям‑крестьянам он говорил «ты», на публику кричал так, что его голос был
слышен даже на улице, а с адвокатами держал себя невозможно. Если приходилось говорить
присяжному поверенному, то Петр Дмитрич сидел к нему несколько боком и щурил глаза в
потолок, желая этим показать, что присяжный поверенный тут вовсе не нужен и что он его
не признает и не слушает; если же говорил серо одетый частный поверенный, то Петр
Дмитрич весь превращался в слух и измерял поверенного насмешливым, уничтожающим
взглядом: вот, мол, какие теперь адвокаты! — «Что же вы хотите этим сказать?» —
перебивал он. Если витиеватый поверенный употреблял какое‑нибудь иностранное
слово и, например, вместо «фиктивный» произносил «фактивный», то Петр Дмитрич вдруг
оживлялся и спрашивал: «Что‑с? Как? Фактивный? А что это значит?» и потом
наставительно замечал: «Не употребляйте тех слов, которых вы не понимаете». И
поверенный, кончив свою речь, отходил от стола красный и весь в поту, а Петр Дмитрич,
самодовольно улыбаясь, торжествуя победу, откидывался на спинку кресла. В своем
обращении с адвокатами он несколько подражал графу Алексею Петровичу, но у графа,
когда тот, например, говорил: «Защита, помолчите немножко!» — это выходило
старчески‑добродушно и естественно, у Петра же Дмитрича грубовато и натянуто.

II

Послышались аплодисменты. Это молодой человек кончил играть. Ольга Михайловна
вспомнила про гостей и поторопилась в гостиную.
— Я вас заслушалась, — сказала она, подходя к пианино. — Я вас заслушалась. У вас
удивительные способности! Но не находите ли вы, что наш пианино расстроен?
В это время в гостиную входили два гимназиста и с ними студент.
— Боже мой, Митя и Коля! — сказала протяжно и радостно Ольга Михайловна, идя к
ним навстречу. — Какие большие стали! Даже не узнаешь вас! А где же ваша мама?
— Поздравляю вас с именинником, — начал развязно студент, — и желаю всего
лучшего. Екатерина Андреевна поздравляет и просит извинения. Она не совсем здорова.
— Какая же она недобрая! Я ее весь день ждала. А вы давно из Петербурга? —
спросила Ольга Михайловна студента. — Какая теперь там погода? — и, не дожидаясь
ответа, она ласково взглянула на гимназистов и повторила: — Какие большие выросли!
Давно ли они приезжали сюда с няней, а теперь уже гимназисты! Старое старится, а молодое
растет… Вы обедали?
— Ах, не беспокойтесь, пожалуйста! — сказал студент.
— Ведь вы не обедали?
— Ради бога, не беспокойтесь!
— Но ведь вы хотите есть? — спросила Ольга Михайловна грубым и жестким голосом,