Page 56 - Человек-амфибия

бросил тело в пруд.
— Теперь надо переодеться. — Педро посмотрел на небо. — Дождь собирается. Он
смоет к утру следы крови на земле.
— В пруду… вода не станет розовой от крови? — спросила Усатая Долорес.
— Не станет. Пруд проточный… О-о, проклятие! — прохрипел Зурита, направляясь к
дому, и погрозил кулаком одному из окон.
— Вот она, красота-то! — хныкала старуха, следуя за сыном.
Гуттиэре отвели комнату в мезонине. Она не могла уснуть в эту ночь. Было душно,
одолевали москиты. Невеселые мысли приходили в голову Гуттиэре. Она не могла забыть
Ихтиандра, его смерти. Мужа она не любила, свекровь вызывала отвращение. И с этой
усатой старухой Гуттиэре предстояло жить…
В эту ночь Гуттиэре почудился голос Ихтиандра. Он звал ее по имени. Какой-то шум,
чьи-то приглушенные голоса доносились из сада. Гуттиэре решила, что ей так и не удастся
уснуть в эту ночь. Она вышла в сад. Солнце еще не всходило. Сад был погружен в сумерки
утренней зари. Тучи угнало. На траве и деревьях сверкала обильная роса. В легком халате,
босиком Гуттиэре шла по траве. Вдруг она остановилась и внимательно стала разглядывать
землю. На дорожке, против ее окна, песок был запятнан кровью. Тут же валялась
окровавленная лопата.
Ночью здесь произошло какое-то преступление. Иначе откуда могли появиться эти
следы крови?
Гуттиэре невольно пошла по следам, и они привели ее к пруду.
«Не в этом ли пруду скрыты последние следы преступления?» — подумала она, со
страхом вглядываясь в зеленоватую поверхность.
Из-под зеленоватой воды пруда на нее смотрело лицо Ихтиандра. Кожа на его виске
была рассечена. На лице отражалось страдание и в то же время радость.
Гуттиэре смотрела не отрываясь на лицо утонувшего Ихтиандра. Неужели она сошла с
ума?
Гуттиэре хотела бежать прочь. Но она не могла уйти, не могла оторвать от него глаз.
А лицо Ихтиандра медленно поднималось из воды. Оно уже показалось над
поверхностью, всколыхнув тихие воды. Ихтиандр протянул к Гуттиэре скованные руки и с
бледной улыбкой сказал, впервые обращаясь к ней на «ты»:
— Гуттиэре! Дорогая моя! Наконец-то, Гуттиэре, я… — Но он не договорил.
Гуттиэре схватилась за голову и в испуге закричала:
— Сгинь! Пропади, несчастный призрак! Ведь я знаю, что ты мертв. Зачем ты
являешься ко мне?
— Нет, нет, Гуттиэре, я не мертв, — поспешно ответил призрак, — я не утонул. Прости
меня… я скрыл от тебя… Я не знаю, зачем я это сделал… Не уходи, выслушай меня. Я
живой — вот, прикоснись к моим рукам…
Он протягивал к ней скованные руки. Гуттиэре продолжала смотреть на него.
— Не бойся, я ведь живой… Я могу жить под водой. Я не такой, как все люди. Я один
могу жить под водой. Я не утонул тогда, бросившись в море. Я бросился потому, что мне
было тяжело дышать на воздухе.
Ихтиандр пошатнулся и продолжал так же поспешно и бессвязно:
— Я искал тебя, Гуттиэре. Сегодня ночью твой муж ударил меня по голове, когда я
подошел к твоему окну, и бросил меня в пруд. В воде я пришел в себя. Мне удалось снять
мешок с камнями, но этого, — Ихтиандр указал на наручники, — я не мог снять…
Гуттиэре начала верить, что перед ней не призрак, а живой человек.
— Но почему у вас скованы руки? — спросила она.
— Я потом расскажу тебе об этом… Бежим со мной, Гуттиэре. Мы укроемся у моего
отца, там нас никто не найдет… И мы будем жить с тобою… Ну, возьми же мои руки,
Гуттиэре. Ольсен сказал? что меня называют морским дьяволом, но ведь я человек. Почему
же ты боишься меня?