Page 7 - Дикая собака Динго,или Повесть о первой любви

Поди, насилу выплюнешь.
Нет, Таня не хотела есть.
Она лишь отнесла в дом свою сумочку, походила по тихим комнатам, потрогала книги на
полке.
Да, нянька была права. Как часто Таня оставалась одна хозяином своего досуга и
желаний! Но только она одна знала, как эта свобода тяготила ее. В доме нет ни сестер, ни
братьев. И мамы очень часто нет. Грудь стесняется чувством горьким и нежным, вызывающим
слезы на глазах. Откуда возникает оно? Запах ли это рук и лица матери, или запах ее одежды,
или это ее взгляд, смягченный постоянной заботой, который Таня носит в своей памяти
повсюду и всегда?
Раньше, каждый раз как мать собиралась из дому, Таня начинала плакать, но теперь
только думала о ней с непрестанной нежностью.
Она не спросила у няньки, скоро ли вернется мать. Она только потрогала ее платье в
шкафу, посидела на ее кровати и снова вышла во двор. Надо же было наконец как-нибудь
устроить цветы, которые она вырыла в лесу на болотце.
– Но ведь осень, Таня, – сказала нянька. – Какие теперь цветы?
– Ну какая же у нас осень! Посмотри, – ответила Таня.
Осень, как всегда, проходила над городом без тумана. Окрестные горы, как весной, были
темны от хвои, и долго не склонялось над лесами солнце, и долго во дворах под окнами цвели
большие, без запаха цветы.
В самом деле, может быть, и саранки постоят еще немного. И если засохнут, то все же
корни их будут в земле.
И Таня широким ножом вырыла в земле несколько ямок на грядке и подперла стебли
саранок палочками.
Тигр же ходил меж грядок и обнюхивал их. А обнюхав, поднял свою большую голову с
земли и посмотрел вверх на забор. Посмотрела туда и Таня.
На заборе сидел Филька. Он был уже разут, в одной майке, без галстука, и лицо его было
возбужденно.
– Таня, – крикнул он, – беги скорее к нам! Отец подарил мне настоящих ездовых собак!
Но Таня не перестала копать, руки ее были черны от земли, а лицо лоснилось.
– Этого быть не может, – сказала она, – ты обманываешь меня. Когда же успел он это
сделать? Ведь мы вместе пришли сегодня в город.
– Нет, это правда, – сказал Филька. – Он привел их в город еще три дня назад и держал у
хозяйки в сарае. Он хотел мне сделать подарок, и он зовет тебя посмотреть.
Таня снизу еще раз внимательно поглядела на Фильку.
В конце концов, это могло быть правдой. Ведь дарят же детям вещи, о которых они
мечтают. И дарят им это отцы – как часто читала об этом Таня.
Она бросила нож на грядку и вышла за ворота на улицу.
Филька жил через двор. Ворота его были закрыты.
Но он широко открыл их перед Таней, и она увидела собак.
Возле них на земле сидел Филькин отец и курил. Трубочка его хрипела так же громко,
как в лесу у костра, лицо его было приветливо. Олень стоял привязанный к забору. А собаки
лежали все вместе, с хвостами, скрученными на спине в кольцо, настоящие лайки. Не
поднимая острых морд, протянутых на земле, они посмотрели на Таню волчьим взглядом.
Охотник закрыл ее от зверей.
– Они злые, друга, – сказал он.
А Филька добавил:
– Это почище австралийской собаки динго.
– Я знаю этих собак отлично, – сказала Таня. – А все-таки это не дикая собака динго.
Запрягите их, пожалуйста.
Охотник был озадачен немного. Запрягать собак летом? Эта забава была так неразумна!
Но и сын попросил его это сделать. И охотник достал из сарая легкую нарту и упряжь и