Page 8 - Дикая собака Динго,или Повесть о первой любви

поставил собак своих на ноги. Они поднялись ворча.
А Таня любовалась их нарядной упряжью, обитой сукном и кожей. Султанчики на их
головах развевались подобно белым метелкам повейника.
– Это богатый подарок, – сказала Таня.
Охотник был рад похвале своей отцовской щедрости, хотя произнесла ее только девочка.
Они посидели на нарте, и Таня подержала каюр – длинную палку из ясеня, окованную на
конце железом.
Собаки все вертелись, налегая на задние ноги, – собирались бежать, тянуть нарту по
голой земле. Охотник дал им за усердие юколу, которую достал из мешка. Он вынул еще из-за
пазухи две другие сушеные рыбки, две крошечные корюшки, светящиеся на солнце, протянул
их сыну и Тане. Филька начал громко грызть, а Таня отказалась. Но кончилось тем, что и она
съела свою рыбку.
Охотник стал собираться в дорогу. Пора было уже покинуть этот город, где олень его
целый день голодал. Он загнал собак в сарай и распряг там нарту. Потом отвязал от забора
оленя и дал ему на ладони соли. Вьюки же были готовы давно.
За воротами охотник попрощался с детьми.
Он подал Тане руку, одну, потом другую, как подают на прощание соседу, и просил по
снегу приехать на собаках в гости.
Сына же он обнял за плечи.
– Будь, если можешь, – сказал он, – добрым охотником и ученым. – И, вспомнив, должно
быть, жалобы начальника на сына, добавил в раздумье: – И носи свой платок на шее, как надо.
Вот он уже подошел к повороту, ведя оленя в поводу, и обернулся еще раз. Лицо его
было смугло, сделано будто из дерева, но и издали оно казалось приветливым. И Тане было
жалко, что он так скоро исчез.
– Хороший у тебя отец, Филька, – сказала она в раздумье.
– Да, я его люблю, когда он не дерется.
– Разве он дерется когда-нибудь?
– Очень редко и лишь тогда, когда бывает пьян.
– Вот как! – Таня покачала головой.
– А твой разве никогда не дрался? И где он у тебя? Я его никогда не видел.
Таня посмотрела Фильке в глаза – не заметит ли она в них любопытства или усмешки.
Она, кажется, никогда не говорила с ним о своем отце.
Но Филька смотрел прямо Тане в лицо, и глаза его выражали одно лишь простодушие.
– Никогда, – сказала она, – он не дрался.
– Тогда ты должна любить его.
– Нет, я не люблю его, – ответила Таня.
– Вот как! – сказал, в свою очередь, Филька. И, помолчав немного, тронул Таню за
рукав. – Почему? – спросил он.
Таня нахмурилась.
И тотчас же у Фильки все слова кончились, словно ему тут же отрезали язык. И казалось,
никогда он уже больше не спросит ее ни о чем.
Но Таня внезапно покраснела:
– Я его не знаю совсем.
– Он разве умер?
Таня медленно покачала головой.
– Так где же он?
– Далеко, очень далеко. Может быть, за океаном.
– В Америке, значит?
Таня кивнула головой.
– Я угадал!.. В Америке? – повторил Филька.
Таня медленно повела головой справа налево.
– Так где же он? – спросил Филька.