Page 115 - Дни и ночи

любви - охватила его. Ему очень захотелось дожить до конца войны, чтобы тоже приезжать к
брату на дачу, и тоже не одному, но чтобы это было совсем не так, как у брата. Он стал
придумывать, какая она будет, эта женщина, но когда думал о ней вообще, то наделял ее
самыми замечательными качествами, а когда воображал себе ее лицо, ему чудилось лицо
Ани.
Он задремал, сидя на табуретке у стола, и вздрогнул, когда его окликнул Ванин,
вернувшийся с обхода постов.
- Где Сабуров?
- Еще не приходил.
- Уже шесть часов,- сказал Ванин,- не иначе, как забрался в дом к Конюкову. Нигде его
больше нет.
XXII
Сабуров действительно отправился в дом к Конюкову.
Ходить туда можно было только ночью, и то большую часть пути ползком, с риском
угодить под случайную пулю.
Сабуров с Петей сначала прошли вдоль полуразрушенной стены, потом свернули.
Здесь Петя весь подобрался, как бы готовясь к прыжку.
- Ну как, товарищ капитан? Тут место открытое.
- Знаю,- сказал Сабуров.
- Как, поползем или махнем?
- Махнем,- ответил Сабуров.
Они выскочили из-за стены и пробежали тридцать метров, отделявших их от
следующей стенки, за которой уже можно было сравнительно безопасно пробираться к дому.
Немцы услышали шум, и позади запоздало ударила по камням пулеметная очередь.
- Кто идет? - тихо спросил кто-то в темноте.
- Свои,- отозвался Петя,- капитан.
Они прошли еще несколько шагов вдоль стенки.
- Сюда,- послышался тот же шепот.- Это вы, товарищ капитан?
- Я,- ответил Сабуров.
- Сюда, головой не ударьтесь.
Сабуров пригнулся и спустился на несколько ступенек вниз. Ощупью они повернули за
угол и вошли в подвал.
Это была часть той самой большой котельной, из которой когда-то лейтенант Жук
вылавливал спрятавшихся немцев. За два месяца времена переменились: то место, которое
раньше считалось опасным, сейчас, в этом сровненном с землей городе, казалось
комфортабельным помещением. Часть котельной обвалилась от прямого попадания
пятисотки, но другая, меньшая часть, была цела.
В двух стенах, углом обращенных к немцам, были сделаны бойницы для четырех
пулеметов. Лестничная клетка обрушилась, к отверстию в потолке был приставлен кусок
притащенной откуда-то пожарной лестницы. Пролом в стене, образовавшийся от попадания
бомбы, был загроможден обломками котлов, а там, где все-таки оставался проход, он был
завешен двумя сшитыми вместе плащ-палатками. Именно отсюда, приподняв плащ-палатку,
Сабуров вслед за провожатыми вошел в котельную.
В котельной было дымно. Прямо на цементном полу горела железная самодельная
печка. Труба была выведена наружу, через стену, но вставлена она была неплотно, и из всех
колен ее просачивался дым. Один боец сидел у печки на корточках, а пятеро или шестеро
вповалку спали в углу на нарах, сооруженных из двух пружинных матрацев и нескольких
дерматиновых сидений, снятых с разбитых машин.
Когда Сабуров вошел, сидевший у огня боец вскочил, откозырял и спросил:
- Прикажете разбудить Конюкова, товарищ капитан?
- Разбудите.
- Товарищ старшина, товарищ старшина! - стал расталкивать Конюкова красноармеец.