Page 116 - Дни и ночи

Конюков, оправляя на ходу ремень, подбежал к Сабурову.
- Разрешите доложить! - гаркнул он, остановившись за три шага.Гарнизон дома номер
семь по Татарской улице находится в боевой готовности. Больных нет. Раненых двое.
Особых происшествий нет. Докладывает старшина Конюков.
- Здравствуй, Конюков.
- Здравия желаю,- отчеканил Конюков и, отступив на шаг, опять вытянулся.
Несмотря на всю его дисциплинированность, было во внешности Конюкова что-то
новое, чуть-чуть партизанское, что появляется у людей, долго сидящих в осаде, постоянно
рискующих жизнью и отрезанных от остального мира. Ремень у Конюкова был по-прежнему
затянут так, что не просунешь двух пальцев, но ушанка была надета залихватски набекрень,
у пояса в треугольном черном футляре висел немецкий парабеллум, а на ногах красовались
немецкие летные сапога с меховыми отворотами.
И по тому, как красноармеец спросил: "Прикажете разбудить Конюкова?" не решаясь
сам произвести это действие, и вообще по царившему в гарнизоне порядку Сабуров понял,
что Конюков за эти дни поставил себя здесь как положено.
- Давно не был я у тебя, Конюков. Пришел посмотреть, как живете.
- Хорошо живем, товарищ капитан.
- Скажи, пусть скамейку к печке принесут - я замерз, и садисьпоговорим.
- Прикажете разбудить людей? - спросил Конюков.
- Зачем будить? Устали, наверное?
- Точно так, устали.
- Это все, что есть у тебя?
- Никак нет, не все. Половина на постах, половина спит. По очереди и воюем, если
только атаки нет.
- А если атака?
- А если атака, все на постах, по расписанию. Антонов! - позвал Конюков.
- Да.
- Найди товарищу капитану скамеечку,- сказал Конюков.- Одна нога здесь, другая там.
Скамеечки не нашлось, вместо нее боец принес два автомобильных сиденья и положил
их немного поодаль от печки, а сам стал ворошить дрова.
- Вольно, Конюков,- сказал Сабуров.- Садись,- и сам сел к огню.
Конюков тоже сел, наискось от него, но, даже сидя на низкой автомобильной подушке,
ухитрялся сохранять подтянутый вид.
- Значит, теперь один в осаде сидишь? - спросил Сабуров.
- Так точно. За командира роты остался, как убило его.
- Сколько сейчас у тебя людей?
- Пятнадцать человек,- сказал Конюков,- считая меня.
- А было, когда принял команду?
- Семнадцать было. Двое за вчера и сегодня убыли по причине смерти. Убиты, значит,-
пояснил он свое даже ему самому показавшееся витиеватым официальное выражение.
- Как же ты войско свое расставил? - спросил Сабуров.
- Разрешите доложить. Значит, так. Днем у амбразур с пулеметами четверо лежат все
время. Двое в окопах по сторонам сидят, чтобы не обошли, чтобы с флангов наблюдать.
Закопаны хорошо, и прямо из подвала туда ход идет, чтобы головы не снесло, когда ползти
будут. Вот дыра идет, видите? Двое на первом этаже все время дежурят: глядят вперед,
чтобы не подошли. Закрыты, конечно, меньше, но защита устроена. Мы туда из танка башню
сволокли, кирпичами обложили. Вчера убило Максимюка. Не знали?
- Кажется, знал.
- Такой рыжий, у меня в отделении был. Ну, вчера в него попало. А так - бог милует.
Все предназначено по порядку, товарищ капитан. Сами сможете убедиться.
- Посмотрю,- сказал Сабуров.
- А пока не хотите ли картошечки отведать? Как раз жарим ее. Мороженая, но она еще