Page 5 - Голова профессора Доуэля

Три раза она энергично поднимала вверх веки и глаза…
«Нет, нет, нет. Я не умру!» — так поняла Лоран. Она колебалась.
Голова стала беззвучно шевелить губами, и Лоран показалось, что губы пытаются
сказать: «Откройте. Откройте. Умоляю!..»
Любопытство Лоран было возбуждено до крайней степени. Она чувствовала, что здесь
скрывается какая-то тайна.
В глазах головы светилась безграничная тоска. Глаза просили, умоляли, требовали.
Казалось, вся сила человеческой мысли, всё напряжение воли сосредоточились в этом
взгляде.
Лоран решилась.
Её сердце сильно билось, рука дрожала, когда она осторожно приоткрывала кран.
Тотчас из горла головы послышалось шипение. Лоран услышала слабый, глухой,
надтреснутый голос, дребезжащий и шипящий, как испорченный граммофон:
— Бла-го-да-рю… вас…
Запретный кран пропускал сжатый в цилиндре воздух. Проходя через горло головы,
воздух приводил в движение горловые связки, и голова получала возможность говорить.
Мышцы горла и связки не могли уже работать нормально: воздух с шипением проходил
через горло и тогда, когда голова не говорила. А рассечение нервных стволов в области шеи
нарушало нормальную работу мышц голосовых связок и придавало голосу глухой,
дребезжащий тембр.
Лицо головы выражало удовлетворение.
Но в этот момент послышались шаги из кабинета и звук открываемого замка (дверь
лаборатории всегда закрывалась ключом со стороны кабинета). Лоран едва успела закрыть
кран. Шипение в горле головы прекратилось.
Вошёл профессор Керн.

ГОЛОВА ЗАГОВОРИЛА

С тех пор как Лоран открыла тайну запретного крана, прошло около недели.
За это время между Лоран и головой установились ещё более дружеские отношения. В
те часы, когда профессор Керн уходил в университет или клинику, Лоран открывала кран,
направляя в горло головы небольшую струю воздуха, чтобы голова могла говорить внятным
шёпотом. Тихо говорила и Лоран. Они опасались, чтобы негр не услыхал их разговора.
На голову профессора Доуэля их разговоры, видимо, хорошо действовали. Глаза стали
живее, и даже скорбные морщины меж бровей разгладились.
Голова говорила много и охотно, как бы вознаграждая себя за время вынужденного
молчания.
Прошлую ночь Лоран видела во сне голову профессора Доуэля к, проснувшись,
подумала: «Видит ли сны голова Доуэля?»
— Сны… — тихо прошептала голова. — Да, я вижу сны. И я не знаю, чего больше они
доставляют мне: горя или радости. Я вижу себя во сне здоровым, полным сил и просыпаюсь
вдвойне обездоленным. Обездоленным и физически и морально. Ведь я лишён всего, что
доступно живым людям. И только способность мыслить оставлена мне. «Я мыслю.
Следовательно, я существую», — с горькой улыбкой процитировала голова слова философа
Декарта. — Существую…
— Что же вы видите во сне?
— Я никогда ещё не видал себя в моём теперешнем виде. Я вижу себя таким, каким
был когда-то… вижу родных, друзей… Недавно видал покойную жену и переживал с нею
весну нашей любви. Бетти когда-то обратилась ко мне как пациентка, повредив ногу при
выходе из автомобиля. Первое наше знакомство было в моём приёмном кабинете. Мы как-то
сразу сблизились с нею. После четвёртого визита я предложил ей посмотреть лежащий на
письменном столе портрет моей невесты. «Я женюсь на ней, если получу её согласие», —