Page 10 - Голова профессора Доуэля

автора? Важно, чтобы идея вошла в мир и сделала своё дело. Я бунтовал только потому, что
мне тяжко было привыкнуть к моему новому существованию. Я предпочитал смерть
жизни… Я расскажу вам один случай, происшедший со мной в то время. Как-то я был в
лаборатории один. Вдруг в окно влетел большой чёрный жук. Откуда он мог появиться в
центре громадного города? Не знаю. Может быть, его завезло авто, возвращающееся из
загородной поездки. Жук покружился надо мной и сел на стеклянную доску моего столика,
рядом со мной. Я скосил глаза и следил за этим отвратительным насекомым, не имея
возможности сбросить его. Лапки жука скользили по стеклу, и он, шурша суставами,
медленно приближался к моей голове. Не знаю, поймёте ли вы меня… я чувствовал всегда
какую-то особую брезгливость, чувство отвращения к таким насекомым. Я никогда не мог
заставить себя дотронуться до них пальцем. И вот я был бессилен даже перед этим
ничтожным врагом. А для него моя голова была только удобным трамплином для взлёта. И
он продолжал медленно приближаться, шурша ножками. После некоторых усилий ему
удалось зацепиться за волосы бороды. Он долго барахтался, запутавшись в волосах, но
упорно поднимался всё выше. Так он прополз по сжатым губам, по левой стороне носа, через
прикрытый левый глаз, пока, наконец, добравшись до лба, не упал на стекло, а оттуда на пол.
Пустой случай. Но он произвёл на меня потрясающее впечатление… И когда пришёл
профессор Керн, я категорически отказался продолжать с ним научные работы. Я знал, что
он не решится публично демонстрировать мою голову. Без пользы же не станет держать у
себя голову, которая может явиться уликой против него. И он убьёт меня. Таков был мой
расчёт. Между нами завязалась борьба. Он прибег к довольно жестоким мерам. Однажды
поздно вечером он вошёл ко мне с электрическим аппаратом, приставил к моим вискам
электроды и, ещё не пуская тока, обратился с речью. Он стоял, скрестив руки на груди, и
говорил очень ласковым, мягким тоном, как настоящий инквизитор. «Дорогой коллега, —
начал он. — Мы здесь одни, с глазу на глаз, за толстыми каменными стенами. Впрочем, если
бы они были и тоньше, это не меняет дела, так как вы не можете кричать. Вы вполне в моей
власти. Я могу причинить вам самые ужасные пытки и останусь безнаказанным. Но зачем
пытки? Мы с вами оба учёные и можем понять друг друга. Я знаю, вам нелегко живётся, но в
этом не моя вина. Вы мне нужны, и я не могу освободить вас от тягостной жизни, а сами вы
не в состоянии сбежать от меня даже в небытие. Так не лучше ли нам покончить дело
миром? Вы будете продолжать наши научные занятия…» Я отрицательно повёл бровями, и
губы мои бесшумно прошептали: «Нет!» — «Вы очень огорчаете меня. Не хотите ли
папироску? Я знаю, что вы не можете испытывать полного удовольствия, так как у вас нет
лёгких, через которые никотин мог бы всосаться в кровь, но всё же знакомые ощущения…»
И он, вынув из портсигара две папиросы, одну закурил сам, а другую вставил мне в рот. С
каким удовольствием я выплюнул эту папироску! «Ну хорошо, коллега, — сказал он тем же
вежливым, невозмутимым голосом, — вы принуждаете меня прибегнуть к мерам
воздействия…» И он пустил электрический ток. Как будто раскалённый бурав пронизал мой
мозг… «Как вы себя чувствуете? — заботливо спросил он меня, точно врач пациента. —
Голова болит? Может быть, вы хотите излечить её? Для этого вам стоит только…» — «Нет!»
— отвечали мои губы. «Очень, очень жаль. Придётся немного усилить ток. Вы очень
огорчаете меня». И он пустил такой сильный ток, что мне казалось, голова моя
воспламеняется. Боль была невыносимая. Я скрипел зубами. Сознание моё мутилось. Как я
хотел потерять его! Но, к сожалению, не терял. Я только закрыл глаза и сжал губы. Керн
курил, пуская мне дым в лицо, и продолжал поджаривать мою голову на медленном огне. Он
уже не убеждал меня. И когда я приоткрыл глаза, то увидел, что он взбешён моим
упорством. «Чёрт побери! Если бы ваши мозги мне не были так нужны, я зажарил бы их и
сегодня же накормил бы ими своего пинчера. Фу, упрямец!» И он бесцеремонно сорвал с
моей головы все провода и удалился. Однако мне ещё рано было радоваться. Скоро он
вернулся и начал впускать в растворы, питающие мою голову, раздражающие вещества,
которые вызывали у меня сильнейшие мучительные боли. И когда я невольно морщился, он
спрашивал меня: «Так как, коллега, вы решаете? Всё ещё нет?» Я был непоколебим. Он ушёл