Page 41 - Ленька Пантелеев

продукты росли. На рынках появилась в продаже конина. Черный хлеб, который Леньку еще
так недавно силой заставляли есть за обедом с супом и жарким, незаметно превратился в
лакомство, вроде торта или пирожных.
Ленькина мать по-прежнему бегала по урокам, доставать которые с каждым днем
становилось труднее. Все так же у нее болели зубы. И по вечерам, когда она, как всегда, перед
сном целовала и крестила детей, Ленька чувствовал тошнотворно-приторный запах чеснока и
ландыша.
В середине зимы Стеша поступила работать на завод "Треугольник". Из Ленькиной
семьи она не ушла, продолжала жить в "темненькой", даже помогала, чем могла, Александре
Сергеевне. Чуть свет, задолго до фабричного гудка вставала она, чтобы занять очередь за
хлебом или за молоком в магазине "Помещик" на Измайловском. Вернувшись с работы, она
перемывала посуду, выносила мусор, мыла полы на кухне и в коридорах... Александра
Сергеевна пробовала заняться хозяйством сама. Готовить она умела, так как училась когда-то,
в первые годы замужества, на кулинарных курсах. Но когда она попробовала однажды
вымыть в детской пол, к вечеру у нее так разболелась спина, что Леньке пришлось спешно
бежать к Калинкину мосту за доктором Тувимом.
Зима, которая тянулась бесконечно долго, казалась Леньке какой-то ненастоящей. И
учились не по-настоящему. И ели не так, как прежде. И печи не всегда были теплые.
Кто виноват во всем этом, где причина начавшейся разрухи. Ленька не понимал, да и не
очень задумывался над этим. В десять лет человек живет своими, часто гораздо более
сложными, чем у взрослых, интересами. Правда, и в этом возрасте Ленька не был похож на
своих сверстников. Он не бегал на каток, не заводил во дворе или на улице
дружков-приятелей, не увлекался французской борьбой, не коллекционировал марок... Как и
раньше, самым дорогим его сердцу местом был его маленький, похожий на школьную парту
рабочий столик. Он по-прежнему запоем читал, сочинял стихи и даже составил небольшую
брошюру под названием "Что такое любовь", где говорилось главным образом о любви
материнской и где приводились примеры из Достоевского, Тургенева и Толстого. Этот
философский трактат он заставил переписать от руки в десяти экземплярах Васю, который
уже второй год учился в приготовительных классах и который мог взять на себя этот
чудовищный труд не иначе, как из очень большого уважения к брату. У самого Васи, который
рос и здоровел не по дням, а по часам, никаких склонностей к литературным занятиям не
было.
Весной, когда Ленька успешно перешел во второй класс (что было в тех условиях вовсе
не трудно), пришло письмо от няньки. Она писала, что детям нужно отдыхать, а времена
наступили трудные, все дорого, и навряд ли Александра Сергеевна будет снимать в этом году
дачу. Не соберется ли она с ребятками на лето к ней в деревню?
Вечером, когда все сошлись в столовой, Александра Сергеевна огласила это письмо
перед своими домочадцами.
- Ну, как по-вашему: едем или не едем? - спросила она своих птенцов.
- Едем! - в один голос пропищали птенцы.
- А вы, Стеша, что думаете на этот счет?
- А что ж, - сказала Стеша. - Конечно, поезжайте... Времечко такое, что летом, может,
еще хуже, голоднее будет, особенно у нас в Петрограде.
- Может быть, и вы, Стеша, поедете? - с робкой надеждой посмотрела на девушку
Александра Сергеевна.
Но Стеша решительно замотала головой.
- Нет, Александра Сергеевна, - сказала она. - Я из Питера не уеду. Мое место - здесь.
Имущество ваше сберегу - не тревожьтесь. А вы за эту услугу и мне услугу окажите -
поклонитесь от меня матушке Волге. Ведь я тамошняя из-под Углича.
И вот Ленька впервые в жизни отправился в дальний путь - в Ярославскую губернию.
Когда, перед тем как ехать на вокзал, он усаживался на извозчика и с хохотом принимал
из Стешиных рук бесчисленные чемоданы, узлы, тючки и корзинки, он не знал и знать не мог,