Page 97 - Ленька Пантелеев

ночевали.
Бидончик сполз с Ленькиной головы на плечо, проехал по груди и по животу и
плюхнулся в траву к ногам мальчика. Оказалось, что не матери, а самому Леньке пришлось
ужасаться и хлопать себя по коленкам.
- Мама! - вскричал он. - Почему же ты мне не сказала?!
- А потому, что я поздно спохватилась. Тебя уже не было.
- У тебя же там деньги!
- Да, все деньги...
- Как же мы будем жить?!
- Не знаю... Бог милостив, как-нибудь...
Ленька поднял бидончик, сунул его в руки матери.
- Мама... на, подержи...
- Что еще?
- Я сбегаю.
- Куда сбегаешь?
- В Быковку... Ты не бойся. Теперь я дорогу знаю. Я быстро... Я найду...
Она схватила его за шиворот.
- Ну, нет, мой дорогой. Второй раз этого не случится...
- Мама, отпусти! - кричал Ленька.
Но она уже быстро шла и тащила его за собой.
- Мама!! Да отпусти же!.. Ты меня задушишь.
- Не отпущу!
- Ну, ладно, хорошо, - говорил он, спотыкаясь и чуть не падая. Хорошо... я не пойду в
Быковку.
- Поклянись.
- К-клянусь, - выдавил он из себя и только после этого был пощажен и получил свободу.
И опять они шли - межами, тропинками и дорогами. И чем дальше шли, тем длиннее
становилась большая черная тень, которая, не останавливаясь, бежала впереди, указывая им
путь на запад. А над головами путников, тоже ни на минуту не отставая от них, кружил в
безоблачном небе жаворонок. Все жарче и жарче припекало затылок и спину солнце. И
волнами ходило, перекатывалось по сторонам что-то зеленое и золотистое - иногда повыше,
иногда пониже, иногда посветлее, иногда посмуглее...
...Волгу они не увидели, а услышали. Ленька остановился и сказал:
- Мама, ты слышишь?
Где-то не впереди, а несколько правее, за косогором, тоненьким пчелиным басом гудел
пароход.
Не сговариваясь, женщина и мальчик свернули с тропинки, путаясь в траве, пересекли
поле, взбежали на косогор и дружно, в один голос закричали "ура!".
Внизу - совсем близко, в двух-трех сотнях шагов от них, плескались волны широкой
реки. Солнце, которое почему-то переместилось, как показалось Леньке, с востока на север,
кидало свои лучи прямо по ее течению, и по этой трепетной розовато-золотистой дорожке в
сторону от Ярославля быстро шел, будто убегал, и тащил, уводил за собой на канате длинную
плоскую баржу маленький, словно игрушечный буксирчик. На противоположном высоком
берегу реки виднелись какие-то постройки, поблескивали стекла, что-то двигалось ехала
телега или шли люди.
Через минуту путники уже сидели на песчаной отмели у самой воды, и опять между
ними шел крупный разговор. Ленька хотел выкупаться, мать не разрешала.
- В конце концов ты забываешь, что ты болен.
- Чем я болен?
- Ах, ты даже не помнишь, что ты болен? У тебя дифтерит.
- Может быть, мне в постельку лечь?
Она засмеялась, потрепала его за ухо.