Page 42 - Мой генерал

квартиру, вежливо здоровались, словно заглянули в гости, потом направлялись на кухню и
выпрыгивали в окно.

Дедушкины стихи

Дедушкин склад едва выступал из-под снега. На крыше вырос забавный гриб сморчок
на тонкой ножке: круглая железная труба с колпаком обросла снегом. Папа подсадил меня на
крышу, и я пробрался к грибу, закричал в нее, словно домовой:
– Эго-го!
– Го-го! – откликнулся тотчас дедушка.
– Ты живой? – заорал я в трубу.
Дедушкин голос было слышно нечетко.
– Пусть в печку кричит! – посоветовала коренная сибирячка.
Дедушка, видно, отворил дверцу «буржуйки» и заговорил, словно по микрофону,
гулким, железным басом.
– Слышь-ка, – спросил он меня, – сильно занесло?
– Порядочно! – отвечал я.
Внизу мама и папа ожесточенно жестикулировали. Наконец папа сдался и стал
подсаживать на крышу маму. Она срывалась, падала в сугроб, но снова упорно карабкалась
и, пока я переговаривался с дедом, подбодряя его, добралась до трубы.
– Подожди, – сказал я деду, – сейчас тут с тобой поговорят. Как следует.
Мама смахнула с черной трубы снеговую шапку, взялась за нее обеими руками, словно
за рупор, набрала побольше воздуха в легкие, и лицо ее на секундочку замерло от
напряжения. Приготовилась сказать, а что сказать, не придумала. Мама расслабилась, с
шумом выдохнула воздух и неожиданно закричала.
– Папа! – закричала она. – Как же так? Это безобразие! Я не позволю! Я не допущу, в
конце концов!
Неожиданно мамино лицо потеряло уверенность, она обхватила трубу, и в глазах ее
задрожали слезы.
– Замерз ведь, поди-и, – по-сибирски пропела она и всхлипнула.
Труба в ответ всхлипнула тоже.
– Олюшка, – сказала труба дедушкиным голосом. – Олюшка, голубушка, кто же знал,
что такой завал.
Я хохотнул: дед перешел на стихи. Мама промокнула глаза, посморкалась, объявила
деду, чтобы он терпел, и мы принялись копать.
Чтобы добраться до двери, приходилось очищать порядочную площадку. Мы быстро
взмокли, мама раскраснелась, а отец, посмеиваясь, приговаривал:

Олюшка!
Голубушка!
Кто же знал!
Что такой завал!

Мы с отцом фыркали, мама махала на нас рукой, мы весело разметывали снег, и тут я
почувствовал, что за спиной у меня кто-то есть.
Я обернулся.
В рассветных сумерках виднелась знакомая фигура. Я оставил лопату. Фигура
нерешительно приблизилась.
Газовый Баллон громко сопел, но молчал.
– Ну? – спросил я, удивляясь про себя. Чего это его принесло? Что-нибудь случилось?
– Это, – произнес Кирилл, – как его…
Я пожал плечами.