Page 53 - Мой генерал

короче и быстрее.
Тут я с духом собрался и говорю:
– Разрешите, товарищи генералы, угостить вас кедровыми орехами, которые я с
Кешкой осенью собирал.
Скинул я с плеча рюкзачок, который с собой очень даже предусмотрительно
прихватил, и насыпал генералам по карману орехов. Да еще и по здоровой шишке дал.
– Ну! – закричали генералы. – Эх! – закричали. – Ух!..
Потом они успокоились и один – полковник, кажется, – говорит:
– Можно, Антон Петрович, мы вечерком с внуками зайдем? Пусть они на живого
сибиряка поглядят. Вообще поговорят. Это им пригодится.
Дед спрашивает:
– Ну, Антон?
Я прямо растерялся. Ведь не зверь же я какой-нибудь. Просто человек. Чего на меня
смотреть? Но уж больно старики на меня жалостно глядели. И вообще – приветливые были.
Я сказал:
– Милости просим!
И опять почему-то поклонился, болван. Вышло как-то невзначай. Будут думать еще,
что у нас в Сибири все время кланяются. Как при царе.
Пока мы в лифте поднимались, я деда спросил:
– А что, тут одни генералы живут?
Он рассмеялся. Нет, не одни, оказалось. Полковников много без приставки «генерал».
Майоров. Тоже без приставки. Просто в этом доме военные живут.
Мы поднялись на дедушкин этаж. Остановились у двери. Постояли минуту.
– Ты волнуешься? – спросил я.
– Волнуюсь, – ответил дед.
– Потому что давно не был?
– Потому что много лет прожил тут с бабушкой, – сказал он. – Но теперь ее нет. А мне
кажется, она дома. Ждет меня из долгой командировки.
Дед внимательно посмотрел на меня.
– Ну! – прошептал он и щелкнул ключом. И переступил порог. Будто в омут
бросился…
Я хожу осторожно по комнатам. Как по музею. Внимательно оглядываю все. И
поражаюсь.
Оказывается, я совсем не знаю дедушку! Совсем-совсем!
Мы столько прожили с ним! Проночевали в одной комнате, говорили о всякой всячине,
но, оказывается, я почти ничего про него не знаю. И если бы не приехал сюда, никогда не
узнал бы.
Иду по квартире, где жил дедушка, и узнаю о нем все больше.
На письменном столе стоит маленькая пушка. Внизу написано: «Майору А. П.
Рыбакову в память об испытаниях».
Я спрашиваю деда, что это значит. Он объясняет: испытывал гаубицу. Потом она
прошла всю войну.
Никогда не слышал, что пушки испытывают. Самолеты испытывают – это да, про это
каждый знает. Но вот и пушки тоже. Мне интересно, как это делается.
Дед объясняет: на дальность полета снаряда. На рассеивание. Снаряды, оказывается, в
одно место точно никогда не попадают. Даже такое спасение на войне есть – прыгай в
воронку, если снаряд жахнул. Другой сюда никогда не попадет. Ну, еще испытание на силу
заряда – сколько пороху надо класть, чтобы снаряд поближе летел или подальше. Самое
страшное – это испытание. Потому что однажды надо столько пороху положить, что он
быстрее взрывается, чем снаряд вылетит. Пушку разрывает. Предельная нагрузка…
В книжном шкафу я нахожу книгу с непонятным названием – «Теория баллистики».
Зато автор понятен. Кандидат военных наук А. П. Рыбаков.