Page 57 - Мой генерал

расстраивать. Про вчерашнее говорить. Но потом решил: рассказать надо. Обязательно. Он
же мой дед. Мой друг. Мой генерал.
Дед выслушал меня, задумался. Потом сказал, что планы свои меняет и туда, куда
собирался, не поедет, а пойдет со мной. К Неизвестному солдату.
У могилы солдата пылал Вечный огонь.
Дождь идет, а огонь горит.
Снег валит, а огонь не гаснет.
Мы постояли у каменной звезды, в которой вечное пламя сияет. Дед честь солдату
отдал. Я – пионерский салют.
Жил человек. Имя у него было. Мать. Может, жена была, дети. А потом погиб. Так
погиб, что никто об этом не узнал. Но он не пропал. Он стал Неизвестным солдатом. Его,
может, ждут до сих пор. Думают о нем. Вспоминают. Зовут про себя по имени. А он без
имени. Потому что имя ему уже не нужно. Он – для всех. Неизвестный солдат.
Я смотрел, как подходят к могиле женщины. Молодые. Старухи. Пионеры. Как кладут
цветы на красный мрамор. Как стоят, задумавшись глубоко. К кому пришли они? К
Неизвестному? Нет, к известному. К сыну своему. К отцу. Или к деду.
Я беру за рукав деда. Заглядываю ему в лицо. Как хорошо, что мой дед жив и его не
убили фашисты. Как хорошо, что он со мной стоит… И я его за рукав взять могу… Дед
сказал тогда очень правильно! Жалко, что так получилось! Жалко, что я его не видел так
долго и совсем не знал!
Я прижимаюсь к дедову рукаву. Он обнимает меня. Мы идем медленно к Красной
площади.
Мавзолей закрыт, но рядом толпится народ. Мы подходим поближе. Разглядываем
голубые елочки. Блестящие стены. Лица солдат.
И вдруг я вздрагиваю. Протираю глаза. Не может быть!
Я дергаю деда за руку, шепчу ему:
– Гляди! Это же Борис Егоров! Наш вожатый.
– Откуда он тут взялся? – пожимает плечами дед.
Действительно, откуда? Конечно, он солдат, в армии теперь служит – танкистом или,
может, моряком. Но тут? Тут Мавзолей – шутка ли?
Я снова глаза тру. Может, показалось? Конечно, показалось! Откуда тут Егорову
взяться! Но все-таки кричу:
– Егоров! – и машу рукой.
Солдат стоит недвижно. Как неживой. И плечи у него, кажется, застыли. Дедушка
смеется:
– Ты что? Думаешь, он откликнется?
Слышатся шаги. Грохочут по асфальту. Люди у Мавзолея оживляются. Я вижу, как
печатают шаг трое военных. Идут медленно, торжественно. Взмахивают руками в белых
перчатках. Винтовки у плеча. Подходят к дверям. Часы на башне со звездой отсчитывают
удары. Солдаты меняются. Щелкают прикладами. Новые остаются, те, что стояли, уходят.
Смена караула.
Опять грохают шаги. Я бегу за солдатами. Жадно запоминаю каждое их движение. И
еще меня подмывает: крикнуть опять солдату. Позвать его. Может, это Егоров?
Но солдаты смотрят перед собой. Никого не видят. Скрываются в воротах.
Мы идем с дедушкой по Красной площади. Смотрим на собор Василия Блаженного.
Разглядываем Лобное место.
– Мы с твоей бабушкой, – говорит дед, – тогда тоже сюда пришли.
– Когда тогда? – спрашиваю я.
– Когда познакомились, – улыбнулся он. – В Кремле. Хотя познакомились мы, конечно,
раньше.
И он рассказал про бабушку.