Page 54 - Остров погибших кораблей

муравьи нестерпимо кусали ее. Все тело несчастной извивалось, лицо было перекошено от
боли, на губах выступила розовая пена, – она искусала себе губы, – мутные глаза закатились.
Тронутый видом этих мучений, я развязал сеть и стал выбирать муравьев, топтать их ногой и
выбрасывать из шалаша. Потом я взял сеть и опять прикрыл ею девушку, которая в знак
благодарности стала целовать мне руки. Тогда я решил, что девушка может поблагодарить
меня более существенным образом, и сказал ей:
– Сегодня ночью, когда шаман освободит тебя от сетей, ты придешь к Голубому ручью
и пойдешь со мной...
Девушка кивнула головой и сказала:
– Я исполню то, что ты приказываешь. Я исполню ради той милости, которую ты
оказал мне, облегчив мои страдания.
Ночью она пришла к Голубому ручью, и мы углубились с ней в чащу леса. К полночи
пришли мы на лесную поляну, с высоким холмом посередине. Полная луна стояла над
головой, ярко освещая большого деревянного идола на вершине холма. Этот идол, до колен,
которые стояли от земли выше роста человеческого, – был засыпан сверкающими золотыми
самородками. Я поклонился идолу до земли, незаметно взял с земли самородок величиною с
гусиное яйцо и, повернувшись к девушке, сказал:
– Теперь я пойду. Укажи мне путь к морю.
Девушка задумалась и сказала:
– Хорошо. Ты один не найдешь дороги. Скоро придут сюда жрецы с приношениями.
Бежим!..
И мы побежали. Двадцать раз я мог погибнуть без этой девушки. Она предостерегала
меня от капканов, отравленных колючек, глубоких ям, прикрытых листьями, охраняющих
священное место; она умела находить ручьи и съедобные ягоды. Она знала каждую
«тропинку в лесу. Мы вышли к берегу в тот момент, когда команда „Сивиллы“, отчаявшись в
моем возвращении, поднимала якорь и паруса, готовясь к отплытию. Меня увидали и
послали шлюпку. Я рассказал моим товарищам все, что было со мной, показал им слиток и
убеждал их пойти за золотом. Они согласились, и нам удалось перенести на корабль столько
золота, что мы наполнили им три бочки из-под солонины».
– Вот откуда это золото, – закончил Людерс, опуская рукопись на колени.
– Что же стало с девушкой? – спросила Вивиана.
– Девушка сказала Себастьяно, что ее убьют, если она вернется домой, и она уехала с
ним. Дальше рукопись повествует о приключениях плавания, о буре, о прибытии сюда, о
гибели экипажа. Вот последние строки этого дневника:
«Числа не знаю. Голова в огне. Руки дрожат. Кругом трупы. Нет сил выбросить
мертвых за борт. Сегодня перед восходом солнца умерла на моих руках бедная девушка.
Умерла спокойно, с улыбкой на губах. А вечером накануне она в бреду со страхом говорила:
„Боги мстят!..“ – Бочки с золотом, – кому они...» Здесь рукопись обрывается.
Людерс окончил чтение, и все сидели некоторое время молча, под впечатлением
прослушанной истории.
– Да, – наконец, сказал Людерс, – таких историй у меня целая библиотека. Я собрал их
едва ли не больше, чем Слейтон.
– Я вижу, что эта история взволновала вас, – продолжал Людерс, обращаясь к
Вивиане. – Если вы ничего против не имеете, я предложу вам маленькую экскурсию по
Острову. Почти вся история кораблестроения пройдет перед вашими глазами.
Все охотно согласились и поднялись наверх. Людерс как будто спешил вознаградить
себя за многолетнее молчание и говорил без умолку.
– Посмотрите на эту водную поверхность, – говорил он, указывая на безграничную
гладь океана. – Тихий и Атлантический океаны занимают двести пятьдесят пять миллионов
квадратных километров – вдвое большую площадь, чем все пять частей света вместе.
Недаром океан издавна служил символом бесконечности, мощи, непокоренной воли. Он
неистощим в своей доброте и в гневе... Он бесконечно много дает, но может и отобрать все –