Page 62 - Партизанка Лара

В Шолохове тамошний доктор тайком лечил раненых партизан. Он придумал вывесить на
двери дома дощечку с надписью: «Сыпной тиф». Немцы шарахались от этого дома. Но
потом разнюхали, что их обманывают, и расстреляли доброго шолоховского доктора.

Попадись им Мария Ефремовна, они бы и её расстреляли, да только руки коротки!

К утру Мишка забылся, но очень скоро его разбудили громкие голоса. Мальчика потянуло
к окну. На деревенской улице было полно народу. Раздвигая толпу, на крыльцо взбежала
начальник санчасти Мария Ефремовна, которую по молодости лет в бригаде звали просто
Машей.

А следом за ней четверо партизан внесли носилки, но не в Мишкину, а в другую половину
избы.

Лицо человека, которого несли на носилках, было закрыто куском парашютного шёлка, и
Мишка не мог его рассмотреть.

Но зато он заметил в толпе свою хозяйку и стал звать её здоровой рукой.

Оглядываясь, она подошла к окну:

— Ложись, сынок. Увидит Маша — заругает. Не велено тебе вставать.

— Лягу. Только сперва скажите: он лётчик?

— Лётчик. Наша разведка — Раиса с Ларисой в лесу его разыскали. С горящей машины
кинулся. Кабы не подбили, он бы лекарства тебе привёз.

— Он жив?

— Жив, да, видать, плох. Страсть как руки и лицо попалило.

— Почему ж он не кричит, если живой?

— Потому как без памяти. Ложись, сынок. Я уж постараюсь, всё разузнаю и тебе
расскажу.

Мишка послушно лёг. Это правда: не надо сердить Машу. Если Маша будет им довольна,
может, она согласится перевести сюда лётчика. Были бы они вместе, Мишка бы ухаживал
за ним.

Какая, должно быть, невыносимая боль, если рослый, плечистый лётчик потерял
сознание! Значит, вытерпеть больше не мог!

Маша вошла неслышно и села на табуретку возле Мишкиной постели.

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Я уже почти здоровый… А он? Скажите, он будет жить?

— Самолёт уже вызван. Сегодня ночью мы отправим за линию фронта и его и тебя.