Page 65 - Партизанка Лара

Кусая губы, она топталась у двери, как будто что-то хотела сказать. Но ничего не сказала,
только украдкой — ведь это была их тайна-показала Мишке зажатый в руке карандаш.

И Мишка, заговорщически подмигнув, тоже показал ей свой карандаш.

Он колебался: может, сейчас спросить и записать адрес Лариной мамы? Нет, лучше он
спросит потом. У них с Ларой ещё будет время в самолёте.

Мишка не знал, что видит Лару в последний раз.

Уже ночь завладела небом и землёй, уже по лесу ходила темнота. Она, словно мох,
прицеплялась к стволам деревьев, склеивала листву и траву. Ветерок шевелил Мишкины
волосы, и мальчику казалось, что это притаившаяся в кустах темнота дует на него своими
чёрными губами.

Мишка сидел под деревом на краю большой лесной поляны. На поляне были разложены
лохматые вороха хвороста, похожие на огромные птичьи гнёзда. Скоро они вспыхнут
огнём, освещая место посадки самолёту, который увезёт Мишку с собой. Неужели всё-
таки увезёт?

В темноте хрустнула ветка под ногой. Это из палатки, где лежал обгоревший лётчик,
вышла санитарка и окликнула Мишку:

— Дъютант, а дъютант!

— Ну чего вам? — помолчав, неохотно отозвался мальчик.

— Сидит под кустом, как ёж. Шёл бы лучше в палатку.

— Здесь воздух свежее.

— А ты не сбежишь?

Мишка усмехнулся. Он понимал, почему волнуется санитарка. Лететь должны были
четверо, а на партизанский лесной аэродром доставили только двоих. Лара и сама
скрылась, и увела с собой Фросю.

Что ж! Мишка не осуждал свою названую сестру. Втайне он даже гордился ее поступком.
Если б не больная рука, и он бы сбежал. Точно!

Жаль, что разыскать Лару ему будет теперь трудно: ведь адреса её он не взял.

Дурак! Должен был догадаться, что она не уедет, что она обязательно сбежит, что, кивая
ему у двери, она с ним прощалась.

Так или иначе, но с ней он простился. И с другими партизанами. И даже с Грачиком. А
вот с самым дорогим ему человеком, с командиром, проститься не смог: командир весь
день был в отлучке.

Правда, ему сказали, что командир обязательно приедет на аэродром.

Но стало совсем темно, а его всё нет и нет. Теперь ему уже не успеть…