Page 10 - Ревизор

Анна Андреевна и Марья Антоновна вбегают на сцену.

Анна Андреевна . Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.) Муж! Антоша!
Антон! (Говорит скоро.) А все ты, а все за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я
косынку». (Подбегает к окну и кричит.) Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с
усами! с какими усами?
Голос городничего . После, после, матушка!
Анна Андреевна . После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно
слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.) Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта:
«Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот
тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и
давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Марья Антоновна . Да что ж делать, маменька? Все равно чрез два часа мы все
узнаем.
Анна Андреевна . Чрез два часа! покорнейше благодарю. Вот одолжила ответом! Как
ты не догадалась сказать, что чрез месяц еще лучше можно узнать! (Свешивается в окно.)
Эй, Авдотья! А? Что, Авдотья, ты слышала, там приехал кто-то?.. Не слышала? Глупая
какая! Машет руками? Пусть машет, а ты бы все-таки его расспросила. Не могла этого
узнать! В голове чепуха, все женихи сидят. А? Скоро уехали! да ты бы побежала за
дрожками. Ступай, ступай сейчас! Слышишь, побеги расспроси, куда поехали; да расспроси
хорошенько, что за приезжий, каков он, — слышишь? Подсмотри в щелку и узнай все, и
глаза какие: черные или нет, и сию же минуту возвращайся назад, слышишь? Скорее, скорее,
скорее, скорее! (Кричит до тех пор, пока не опускается занавес. Так занавес и закрывает их
обеих, стоящих у окна.)

Действие второе

Маленькая комната в гостинице. Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги,
платяная щетка и прочее.

Явление I

Осип лежит на барской постели.

Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк
затрубил в трубы. Вот не доедем, да и только, домой! Что ты прикажешь делать? Второй
месяц пошел, как уже из Питера! Профинтил дорогой денежки, голубчик, теперь сидит и
хвост подвернул и не горячится. А стало бы, и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты,
нужно в каждом городе показать себя! (Дразнит его.) «Эй, Осип, ступай посмотри комнату,
лучшую, да обед спроси самый лучший: я не могу есть дурного обеда, мне нужен лучший
обед». Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой! С
проезжающим знакомится, а потом в картишки — вот тебе и доигрался! Эх, надоела такая
жизнь! Право, на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да и заботности меньше;
возьмешь себе бабу, да и лежи весь век на полатях да ешь пироги. Ну, кто ж спорит: конечно,
если пойдет на правду, так житье в Питере лучше всего. Деньги бы только были, а жизнь
тонкая и политичная: кеятры, собаки тебе танцуют, и все что хочешь. Разговаривает все на
тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы
тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел —