Page 19 - Тарас Бульба

в оглобли православных христиан! Как! чтобы попустить такие мучения на Русской земле от
проклятых недоверков! чтобы вот так поступали с полковниками и гетьманом! Да не будет
же сего, не будет!
Такие слова перелетали по всем концам. Зашумели запорожцы и почуяли свои силы.
Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались всё характеры тяжелые и
крепкие, которые не скоро накалялись, но, накалившись, упорно и долго хранили в себе
внутренний жар.
– Перевешать всю жидову! – раздалось из толпы. – Пусть же не шьют из поповских риз
юбок своим жидовкам! Пусть же не ставят значков на святых пасхах! Перетопить их всех,
поганцев, в Днепре!
Слова эти, произнесенные кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и
толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов.
Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа,
прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих
жидовок; но козаки везде их находили.
– Ясновельможные паны! – кричал один, высокий и длинный, как палка, жид,
высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. –
Ясновельможные паны! Слово только дайте нам сказать, одно слово! Мы такое объявим вам,
чего еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!
– Ну, пусть скажут, – сказал Бульба, который всегда любил выслушать обвиняемого.
– Ясные паны! – произнес жид. – Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу,
никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. – Голос его замирал и
дрожал от страха. – Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те
совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды:
то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то
же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
– Ей-богу, правда! – отвечали из толпы Шлема и Шмуль в изодранных яломках, оба
белые, как глина.
– Мы никогда еще, – продолжал длинный жид, – не снюхивались с неприятелями. А
католиков мы и знать не хотим: пусть им черт приснится! Мы с запорожцами, как братья
родные…
– Как? чтобы запорожцы были с вами братья? – произнес один из толпы. – Не
дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!
Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны.
Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как
жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе. Бедный оратор, накликавший
сам на свою шею беду, выскочил из кафтана, за который было его ухватили, в одном пегом и
узком камзоле, схватил за ноги Бульбу и жалким голосом молил:
– Великий господин, ясновельможный пан! я знал и брата вашего, покойного Дороша!
Был воин на украшение всему рыцарству. Я ему восемьсот цехинов дал, когда нужно было
выкупиться из плена у турка.
– Ты знал брата? – спросил Тарас.
– Ей-богу, знал! Великодушный был пан.
– А как тебя зовут?
– Янкель.
– Хорошо, – сказал Тарас и потом, подумав, обратился к козакам и проговорил так: –
Жида будет всегда время повесить, когда будет нужно, а на сегодня отдайте его мне. –
Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. – Ну,
полезай под телегу, лежи там и не пошевелись; а вы, братцы, не выпускайте жида.
Сказавши это, он отправился на площадь, потому что давно уже собиралась туда вся
толпа. Все бросили вмиг берег и снарядку челнов, ибо предстоял теперь сухопутный, а не