Page 3 - В списках не значился

беспрерывно смеясь; он не улавливал смысла, удивляясь, что так покорно идет не в ту
сторону. Потом он с беспокойством подумал, не утратило ли его обмундирование
романтичного похрустывания, повел плечом, и портупея тотчас же ответила тугим
благородным скрипом…
— …жутко смешно! Мы так смеялись, так смеялись… Да вы не слушаете, товарищ
лейтенант.
— Нет, я слушаю. Вы смеялись.
Она остановилась: в темноте вновь блеснули ее зубы. И он уже не видел ничего, кроме
этой улыбки.
— Я ведь нравилась вам, да? Ну, скажите, Коля, нравилась?..
— Нет, — шепотом ответил он. — Просто… Не знаю. Вы ведь замужем.
— Замужем?.. — Она шумно засмеялась: — Замужем, да? Вам сказали? Ну, и что же,
что замужем? Я случайно вышла за него, это была ошибка…
Каким-то образом он взял ее за плечи. А может быть, и не брал, а она сама так ловко
повела ими, что его руки оказались на ее плечах.
— Между прочим, он уехал, — деловито сказала она. — Если пройти по этой аллейке
до забора, а потом вдоль забора до нашего дома, так никто и не заметит. Вы хотите чаю,
Коля, правда?..
Он уже хотел чаю, но тут темное пятно двинулось на них из аллейного сумрака,
наплыло и сказало:
— Извините.
— Товарищ полковой комиссар! — отчаянно крикнул Коля, бросившись за шагнувшей
в сторону фигурой. — Товарищ полковой комиссар, я…
— Товарищ Плужников? Что же это вы девушку оставили? Ай, ай.
— Да, да, конечно, — Коля метнулся назад, сказал торопливо: — Зоя, извините. Дела.
Служебные дела.
Что Коля бормотал комиссару, выбираясь из сиреневой аллеи на спокойный простор
училищного плаца, он намертво забыл уже через час. Что-то насчет портяночного полотна
нестандартной ширины или, кажется, стандартной ширины, но зато не совсем полотна…
Комиссар слушал-слушал, а потом спросил:
— Это что же, подруга ваша была?
— Нет, нет, что вы! — испугался Коля. — Что вы, товарищ полковой комиссар, это же
Зоя, из библиотеки. Я ей книгу не сдал, вот и…
И замолчал, чувствуя, что краснеет: он очень уважал добродушного пожилого
комиссара и врать стеснялся. Впрочем, комиссар заговорил о другом, и Коля кое-как пришел
в себя.
— Это хорошо, что документацию вы не запускаете: мелочи в нашей военной жизни
играют огромную дисциплинирующую роль. Вот, скажем, гражданский человек иногда
может себе кое-что позволить, а мы, кадровые командиры Красной Армии, не можем. Не
можем, допустим, пройтись с замужней женщиной, потому что мы на виду. мы обязаны
всегда, каждую минуту быть для подчиненных образцом дисциплины. И очень хорошо, что
вы это понимаете… Завтра, товарищ Плужников, в одиннадцать тридцать прошу прибыть ко
мне. Поговорим о вашей дальнейшей службе, может быть, пройдем к генералу.
— Есть…
— Ну, значит, до завтра. — Комиссар подал руку, задержал, тихо сказал: — А книжку в
библиотеку придется вернуть, Коля! Придется!..
Очень, конечно, получилось нехорошо, что пришлось обмануть товарища полкового
комиссара, но Коля почему-то не слишком огорчился. В перспективе ожидалось возможное
свидание с начальником училища, и вчерашний курсант ждал этого свидания с нетерпением,
страхом и трепетом, словно девушка — встречи с первой любовью. Он встал задолго до
подъема, надраил до самостоятельного свечения хрустящие сапоги, подшил свежий
подворотничок и начистил все пуговицы. В комсоставской столовой — Коля чудовищно