Page 5 - В списках не значился

получили курсантское обмундирование, и старшина повел их в портняжную мастерскую,
чтобы каждый подогнал одежду по фигуре. Все это заняло уйму времени, а Коля покорно
стоял возле никому не нужных вещей. Стоял и чрезвычайно гордился этим, словно охранял
склад с боеприпасами. И никто на него не обращал внимания, пока за вещами не пришли
двое хмурых курсантов, получивших внеочередные наряды за вчерашнюю самоволку.
— Не пущу! — закричал Коля. — Не смейте приближаться!..
— Чего? — довольно грубо поинтересовался один из штрафников. — Вот сейчас дам
по шее…
— Назад! — воодушевленно заорал Плужников, — Я — часовой! Я приказываю!..
Оружия у него, естественно, не было, но он так вопил, что курсанты на всякий случай
решили не связываться. Пошли за старшим по наряду, но Коля и ему не подчинился и
потребовал либо смены, либо отмены. А поскольку никакой смены не было и быть не могло,
то стали выяснять, кто назначил его на этот пост. Однако Коля в разговоры вступать
отказался и шумел до тех пор, пока не явился дежурный по училищу. Красная повязка
подействовала, но, сдав пост, Коля не знал, куда идти и что делать. И дежурный тоже не
знал, а когда разобрались, баня уже закрылась, и Коле пришлось еще сутки прожить
штатским человеком, но зато навлечь на себя мстительный гнев старшины…
И вот сегодня предстояло в третий раз встретиться с генералом. Коля желал этого и
отчаянно трусил, потому что верил в таинственные слухи об участии генерала в испанских
событиях. А поверив, не мог не бояться глаз, совсем еще недавно видевших настоящих
фашистов и настоящие бои.
Наконец-то приоткрылась дверь, и комиссар поманил его пальцем. Коля поспешно
одернул гимнастерку, облизнул пересохшие вдруг губы и шагнул за глухие портьеры.
Вход был напротив официального, и Коля оказался за сутулой генеральской спиной.
Это несколько смутило его, и доклад он прокричал не столь отчетливо, как надеялся.
Генерал выслушал и указал на стул перед столом. Коля сел, положив руки на колени и
неестественно выпрямившись. Генерал внимательно поглядел на него, надел очки (Коля
чрезвычайно расстроился, увидев эти очки!..) и стал читать какие-то листки, подшитые в
красную папку: Коля еще не знал, что именно так выглядит его, лейтенанта Плужникова,
«Личное дело».
— Все пятерки — и одна тройка? — удивился генерал. — Отчего же тройка?
— Тройка по матобеспечению, — сказал Коля, густо, как девушка, покраснев. — Я
пересдам, товарищ генерал.
— Нет, товарищ лейтенант, поздно уже, — усмехнулся генерал.
— Отличные характеристики со стороны комсомола и со стороны товарищей, —
негромко сказал комиссар.
— Угу, — подтвердил генерал, снова погружаясь в чтение.
Комиссар отошел к открытому окну, закурил и улыбнулся Коле, как старому
знакомому. Коля в ответ вежливо шевельнул губами и вновь напряженно уставился в
генеральскую переносицу.
— А вы, оказывается, отлично стреляете? — спросил генерал. — Призовой, можно
сказать, стрелок.
— Честь училища защищал, — подтвердил комиссар.
— Прекрасно. — Генерал закрыл красную папку, отодвинул ее и снял очки. — У нас
есть к вам предложение, товарищ лейтенант.
Коля с готовностью подался вперед, не проронив ни слова. После должности
уполномоченного по портянкам он уже не надеялся на разведку.
— Мы предлагаем вам остаться при училище командиром учебного взвода, — сказал
генерал. — Должность ответственная. Вы какого года?
— Я родился двенадцатого апреля тысяча девятьсот двадцать второго года! —
отбарабанил Коля.
Он сказал машинально, потому что лихорадочно соображал, как поступить. Конечно,