Page 6 - В списках не значился

предлагаемая должность была для вчерашнего выпускника чрезвычайно почетной, но Коля
не мог вот так вдруг вскочить и заорать: «С удовольствием, товарищ генерал!» Не мог,
потому что командир — он был твердо убежден в этом — становится настоящим
командиром, только послужив в войсках, похлебав с бойцами из одного котелка, научившись
командовать ими. А он хотел стать таким командиром и поэтому пошел в общевойсковое
училище, когда все бредили авиацией или, на крайний случай, танками.
— Через три года вы будете иметь право поступать в академию, — продолжал
генерал. — А судя по всему, вам следует учиться дальше.
— Мы даже предоставим вам право выбора, — улыбнулся комиссар. — Ну, в чью роту
хочешь: к Горобцову или к Величко?
— Горобцов ему, наверно, надоел, — усмехнулся генерал.
Коля хотел сказать, что Горобцов ему совсем не надоел, что он отличный командир, но
все это ни к чему, потому что он, Николай Плужников, оставаться в училище не собирается.
Ему нужны часть, бойцы, потная лямка взводного — все то, что называется коротким словом
«служба». Так он хотел сказать, но слова запутались в голове, и Коля вдруг опять начал
краснеть.
— Можете закурить, товарищ лейтенант, — сказал генерал, пряча улыбку. —
Покурите, обдумайте предложение…
— Не выйдет, — вздохнул полковой комиссар. — Не курит он, вот незадача.
— Не курю, — подтвердил Коля и осторожно прокашлялся. — Товарищ генерал,
разрешите?
— Слушаю, слушаю.
— Товарищ генерал, я благодарю вас, конечно, и большое спасибо за доверие. Я
понимаю, что это — большая честь для меня, но все-таки разрешите отказаться, товарищ
генерал.
— Почему? — полковой комиссар нахмурился, шагнул от окна. — Что за новости,
Плужников?
Генерал молча смотрел на него. Смотрел с явным интересом, и Коля приободрился:
— Я считаю, что каждый командир должен сначала послужить в войсках, товарищ
генерал. Так нам говорили в училище, и сам товарищ полковой комиссар на торжественном
вечере тоже говорил, что только в войсковой части можно стать настоящим командиром.
Комиссар растерянно кашлянул и вернулся к окну. Генерал по-прежнему смотрел на
Колю.
— И поэтому — большое вам, конечно, спасибо, товарищ генерал, — поэтому я очень
вас прошу: пожалуйста, направьте меня в часть. В любую часть и на любую должность.
Коля замолчал, и в кабинете возникла пауза. Однако ни генерал, ни комиссар не
замечали ее, но Коля чувствовал, как она тянется, и очень смущался.
— — Я, конечно, понимаю, товарищ генерал, что…
— А ведь он молодчага, комиссар, — вдруг весело сказал начальник. — Молодчага ты,
лейтенант, ей-богу, молодчага!
А комиссар неожиданно рассмеялся и крепко хлопнул Колю по плечу:
— Спасибо за память, Плужников!
И все трое заулыбались так, будто нашли выход из не очень удобного положения.
— Значит, в часть?
— В часть, товарищ генерал.
— Не передумаешь? — Начальник вдруг перешел на «ты» и обращения этого уже не
менял.
— Нет.
— И все равно, куда пошлют? — спросил комиссар. — А как же мать, сестренка?..
Отца у него нет, товарищ генерал.
— Знаю. — Генерал спрятал улыбку, смотрел серьезно, барабанил пальцами по
красной папке. — Особый Западный устроит, лейтенант?