Page 26 - Звездные корабли

небольших температур и давлений. Уран и, вероятно, второй близкий к нему тяжелый
элемент – торий – надолго останутся основой атомной энергии, ибо между использованием
способности урана к распаду и использованием энергии вещества других элементов лежит
техническая пропасть, которую мы вряд ли очень скоро перейдем. Но уран и торий – крайне
редкие элементы, запасы их в мире незначительны. Отсюда следует, что пока накопление
запасов атомной энергии весьма ограниченно…
– Вас к телефону, Илья Андреевич, – вызов с междугородной! – послышался голос из-
за двери.
– Сейчас, сейчас! – Давыдов с мучительным выражением наморщил лоб. – Ну, вот то,
что я хотел вам рассказать об атомной энергии… Урана немного, его запасы могут быть
израсходованы очень быстро. Поэтому, глядя в будущее, мы должны изыскать крупные
запасы этого драгоценного вещества. И мы… – Профессор вдруг умолк, поглаживая виски и
смотря остановившимся взглядом поверх голов своих собеседников. – Крупные запасы
урана… огарки формирования планеты, – тихо забормотал Давыдов. – Так…
Профессор словно поперхнулся и быстро вышел из аспирантской комнаты.
– Что это случилось с Ильей Андреевичем? – воскликнула Тамара, нарушая общее
недоуменное молчание. – Я могу поклясться, что он чуть было не сказал черное слово!
– Что ты выдумываешь, Тамара! – негодующе возразила Женя. – Просто его перебили с
этим несчастным телефоном. И все нам испортили… Так интересно он говорил!
– Уверяю тебя, что с ним что-то произошло. Тебе из-за шкафа не было видно. Он
изменился в лице, будто привидение увидел.
– Верно, верно, Том, – поддержал Михаил, – я тоже заметил. Может быть, ему пришла
в голову интересная мысль?
Догадка Михаила была правильной. Давыдов шагал по коридору, и все его мысли
сосредоточились вокруг внезапно возникшей догадки. Ученый перенесся на два года назад,
когда под впечатлением страшной волны, разрушившей остров, он всматривался с борта
парохода в глубину океана и в мозгу его формировалась еще робкая идея о силах,
вызывающих движения земной коры. С тех пор он непрерывно подбирал факты и
размышлял, постепенно переходя от этих явлений современности к гораздо более крупным
во времени и пространстве горообразовательным процессам прошлого. И теперь разве не
сама судьба дает ему в руки доказательство правильности его предположений?
Давыдов взял трубку. Ответа не было, но он механически продолжал прижимать
трубку к уху, думая о своем. Двадцать лет мучила Давыдова загадка «полей смерти»
динозавров в Средней Азии. Вдоль подножия Тянь-Шаня тянутся гигантские скопления
костей огромных ящеров. Миллионы особей самого различного возраста погребены в этих
скоплениях. Но раньше они были еще гораздо больше, так как мы имеем дело лишь с
остаточными местонахождениями, размытыми в третичное время при дальнейшем поднятии
гор. Что могло вызвать такую массовую гибель именно в этом месте? Не вымирание же
вдруг от каких-то неизвестных причин! Нет, массовая гибель динозавров совпала по времени
с началом великой альпийской эпохи горообразования, поднявшей хребты Тянь-Шаня,
Гималаев, Кавказа и Альп. Совпала и в пространстве, территориально. Тогда, семьдесят
миллионов лет назад, в конце мелового периода, эти хребты медленно вспучивались рядами
параллельных складок – совсем так, как это происходит сейчас на Тихом океане. Разница
была только в том, что тянь-шаньские складки мелового периода образовывались не в
океане, а на суше, по окраине моря, и эта область была населена наземными животными.
Кроме того, в меловую эпоху складкообразование имело гораздо больший масштаб, чем
теперь. Одни и те же процессы образования гор тогда и теперь обязаны силам уранового
распада в глубинах земной коры или, вернее, распада сверхтяжелых элементов вообще. Если
это предположение верно, то нет ничего невероятного, что энергия атомных реакций в
некоторых областях в какие-то моменты прорывалась наружу, хотя бы в виде мощного
излучения. Образовался обширный район, в котором гибло все живое, а также и те
животные, которые передвигались сюда из других областей.