Page 222 - Два капитана

'" *— Нина Капитоновна,— спросил я,— может быть,
вам что-нибудь нужно?
Долго она сморкалась, плакала, снова сморкалась.
Я все стоял и ждал. Наконец она попросила меня помочь
ей одеться, и мы поехали на трамвае в приемный покой.

Глава двадцать вторая
НОЧЬЮ
Ночью, все еще чувствуя скорость, от которой, ка­
жется, свистело в ушах, все еще летя куда-то, хотя я
лежал на своей постели, в темноте, я понял, что Марья
Васильевна уже накануне, у Кораблева, решила покончить
с собой.
Это было уже решено — вот почему она была так спо­
койна и так много курила и говорила такие странные
вещи. У нее был свой загадочный ход мысли, о котором
мы ничего не знали. Ко всему, о чем она говорила, при­
соединялось ее решение. Не меня она спрашивала, а себя
и самой себе отвечала.
Может быть, она думала, что я ошибаюсь и что в
письме речь идет о ком-нибудь другом. Может быть, она
надеялась, что эти фразы, которые я вспомнил и которые
Катя нарочно не передала ей, окажутся не такими уж
страшными для нее. Может быть, она ждала, что Нико­
лай Антоныч, который так много сделал для ее покойно­
го мужа, так много, что только за него и можно было
выйти замуж, окажется не так уж виноват или не так
низок.
А я-то? Что же я сделал?
Мне стало жарко, потом холодно, потом снова жарко,
и я откинул одеяло и стал глубоко дышать, чтобы успо­
коиться и обдумать все хладнокровно. Я снова перебрал
в памяти этот разговор. Как я теперь понимал его! Как
будто каждое слово медленно повернулось передо мной,
и я увидел его с другой, тайной стороны.
«Я очень люблю Энск. Там чудесно. Какие сады!» Ей
было приятно вспомнить молодость в такую минуту. Она
хотела как бы проститься с Энском — теперь, когда все
уже было решено.
«Монтигомо Ястребиный Коготь, я его когда-то так
называла». У нее задрожал голос, потому что никто не
знал, что она его так называла, и это было неопровержимым
i 219