Page 227 - Два капитана

тогда читал эту книгу. Но не шло мое чтение — мысли
бродили невесть где, и на каждой странице я должен
был напоминать себе какое-нибудь из «правил для развития
воли». Зачем Николай Антоныч пришел к нему? Ведь он
не был у Кораблева уже года четыре. Чем Кораблев был
так взволнован?
Когда я вернулся к нему, Николая Антоныча уже не
было. Как сейчас помню — топилась печка, и Кораблев в
толстом мохнатом френче, который он всегда надевал,
когда был немного пьян или болен, сидел у печки и смо­
трел на огонь. Он поднял голову, когда я вошел, и сказал:
— Что ты сделал, Саня! Боже мой, что ты сделал!
— Иван Павлыч!
— Боже мой, что ты сделал! — с отчаянием повторил
Кораблев.— Ведь это не он, не он! И он доказал это бес­
спорно, неопровержимо.
— Я не понимаю, Иван Павлыч. О ком вы говорите?
Кораблев встал, потом сел и опять встал.
— У меня был Николай Антоныч. Он доказал мне,
что в письме капитана речь идет не о нем. Это какой-то
другой Николай. Какой-то промышленник фон Выши-
мирский.
Я был поражен:
— Иван Павлыч, это ложь, он все врет!
— Нет, это правда,— сказал Кораблев.— Это было
огромное дело, о котором мы ничего не знаем. Там было
много людей, какие-то купцы и поставщики, и капитан
все знал с самого начала. Он знал, что экспедиция была
снаряжена очень плохо, и он писал об этом Николаю
Антонычу, я своими глазами видел эти письма.
Я слушал его, не веря ушам. Почему-то я всегда ду­
мал, что письмо, которое я нашел в Энске,— единствен­
ное, и это известие, что от капитана сохранились еще
какие-то письма, ошеломило меня.
— Там было много неудач,— продолжал Кораблев.—
Какой-то судовладелец снял команду перед выходом в
море, с большим трудом достали радиотелеграф, и его
пришлось оставить, потому что не достали радиста, и еще
что-то... И почему же Николай Антоныч во всем вино­
ват? Ведь это же ясно, боже мой! И я... Я догадывался
об этом... Но я...
Он не договорил, и вдруг я увидел, что он плачет.
— Иван Павлыч,— сказал я, стараясь не смотреть на
224